Другая женщина

Мы договорились в ближайшее воскресенье пообедать втроем в Севеноксе, в рыбном ресторане. «Думаю, будет лучше, если мы встретимся на нейтральной территории», – заметила Памми. Она произнесла это так, словно встречаются два руководителя государств, пытающиеся предотвратить третью мировую войну. Как всегда, мы покорились ее желанию и явились в Loch Fyne близ Хай-стрит. Мы припарковались на стоянке позади Marks & Spencer, и Адам обнял меня одной рукой, пока мы шли по проходу, срезая путь к ресторану. Это был вполне обыденный жест, он сто раз так делал, но мы уже почти месяц не спали друг с другом, и от его прикосновения меня бросило в дрожь. «Когда вернемся домой, попробую еще раз», – подумала я. Но подобные попытки нельзя предпринимать без конца – когда ты ставишь себя в такое положение, зная, что тебя отвергнут. Я не убираю с лица слабую улыбку, притворяюсь, что это не важно, притягиваю его к себе, чтобы приласкать, – в тех редких случаях, когда он это позволяет. Но все это не важно. Хуже всего для меня то, что во всем этом, опять же, виновата только она.

Мы свернули за угол, и на меня вдруг налетел ледяной ветер. Я плотнее запахнулась в пальто, радуясь, что еще и надела под него свитер грубой вязки. В итоге выглядела я не сказать чтобы шикарно, но ничего шикарного я в себе и не ощущала. Даже не потрудилась вымыть утром голову. Зачем зря тратить шампунь и кондиционер, если она все равно будет отпускать свои уничижительные комментарии, в каком бы виде я ни появилась – с сальным хвостом или со сверкающими пружинистыми кудрями, каскадом ниспадающими на плечи.

Хотя мы вошли на пять минут позже назначенного срока, я знала, что ее не будет. Она никогда не приходит вовремя. Предпочитает выждать как минимум четверть часа, прежде чем торжественно появиться. Чтобы гарантированно обратить на себя всеобщее внимание и избежать унизительного одинокого ожидания. Памми знает массу таких приемчиков, я тоже кое-какие освоила, но, скорее всего, даже я поразилась бы, узнай я все трюки из ее арсенала.

– Ну как, будем обсуждать то, что случилось? – спросила я у Адама, пока метрдотель принимал его пальто. Свое я решила не снимать, пока немного не оттаю.

– Нет, – лаконично ответил он.

– Разве тебе не кажется, что нужно…

– О господи, Эм. Не надо об этом больше, вот и все. Ей и так пришлось много перенести. Я уверен, она не хочет, чтобы мы это снова ворошили. Во всяком случае, сам я чертовски уверен, что мне этого не хочется.

Я подумала: да уж, мне явно предстоит много радости. Два, а то и три часа торчать в обществе женщины, которой невыносим сам мой вид, и жениха, который терпеть не может находиться рядом со мной. Когда мы садились за стол, какие обычно ставят в отдельной кабинке, мне пришло в голову, что Джеймс тоже мог бы прийти – поддержать свою бедную скорбящую мать. Ну просто отлично. Кажется, хуже и быть не может.

Разумеется, ровно через пятнадцать минут после назначенного времени в зал вступила Памми, на лице которой читалась сложная смесь любви и ненависти. В знак приветствия она крепко обняла Адама.

– Ах, милый, так приятно тебя увидеть, а то я уже начинала думать, что… – Она сознательно не закончила фразу, опустив печальные очи долу – для вящего эффекта. – О, Эмили! – Она повернулась ко мне, изображая чуть ли не удивление оттого, что я тоже здесь. – Давно не встречались, – добавила она холодно. И, уже отвернувшись от меня, заметила: – Но ты хорошо выглядишь. Немного поправилась, тебе это только на пользу.

Незаметно от нее я подала сигнал Адаму в надежде, что он заметит мое бедственное положение, но он лишь слегка покачал головой и снова посмотрел на нее.

– На самом деле я не… видимо, это просто из-за широкого пальто и свитера так кажется, – пробормотала я, ущипнув пальто за один из швов, словно чтобы доказать его объемность. Но они уже вовсю болтали друг с другом о чем-то еще.

Даже после трех бокалов пино-гриджо лучше не стало. Казалось, у них собственный клуб, а мне отказано в членстве.

– А помнишь, как вы с Джеймсом нашли крабов на пляже в Уитстабле? – Она засмеялась.

Адам расплылся в улыбке:

– Нацарапали свои имена у них на спине и устроили между ними гонки.

– Точно, точно, – произнесла она, заходясь, словно кашлем, преувеличенным хихиканьем.

– Мой так ни разу и не выиграл, – проговорил Адам.

– Кажется, вы тогда из-за чего-то ужасно поссорились? – заметила Памми. – Джеймс все время плакал, пока мы ехали домой.

Адам сделал большие глаза:

– Разве ты не помнишь? Он страшно переживал: мы пошли наполнить ведра морской водой, а когда вернулись, его краб лежал раздавленный.

Памми медленно кивнула:

– Да, теперь вспомнила. Правда, я до сих пор не понимаю, как такое могло случиться.

Адам рассмеялся.

– Видно, приливом принесло камень, вот его и побило. А может, это было идеальное убийство… – Он покосился на меня: – И с тех пор я никогда не ем крабов.

Я вымученно улыбнулась.