Другое настоящее

Все бы отдала сейчас за маленькую сосновую шишку. Ни на какой шопинг я, конечно, уже не рассчитывала – разве что на нормальное освещение. Лампочка над банкоматом мелко моргает, но, по крайней мере, она здесь есть. Я достаю карту и вставляю ее в картоприемник. Илья продолжает наивно наблюдать за всеми моими действиями. Я кое-как прикрываю кнопки рукой и ввожу пин-код: «2303». День и месяц рождения Марта. Снимаю пять тысяч с расчетом на то, что в ближайшее время другой такой возможности не представится. Мобильный из рюкзака сообщает о списании. Деньги у меня есть – их ежемесячно перечисляет на эту самую карту семья, которая живет сейчас в моей квартире. Для поддержания здоровья и хорошего настроения рекомендуем не вспоминать о том, что сделала мама.

– Вот видишь – все в порядке! – возвещает рядом со мной жизнерадостный девчачий голос. Я в панике поднимаю взгляд на Илью. А там не он.

– Ну что, пошли? – встряхивает кое-как подстриженным каре незнакомая девица, зачем-то напялившая одежду Ильи, а то и самого Илью. – Закроются же.

– Ты… – Еще никогда в жизни мне не было так страшно.

– Лол, – говорит уже Илья и двигает к выходу. Я – за ним, не сводя с него глаз. – Чего уставилась?

С бешеным сердцебиением и уже не вполне понимая, что делаю, я забираю свой блок, прячу его в рюкзак и очень, очень хочу на воздух.

– Илья?..

Она загадочно улыбается и не отвечает. Поправляет волосы. Поводит плечом. Метаморфоза кошмарна в своей молниеносности – Илья не переодевается в платье, не красит глаза и не нахлобучивает… (я пытаюсь сглотнуть, но нечего) парик. Его мимика, манеры, походка…

– Как ты это делаешь?

– У меня два голоса.

Мы наконец выходим на улицу. Я открываю и закрываю рот вроде задыхающейся рыбки.

– У тебя – два тебя!

– Можно и так сказать. – Она отвешивает комичный поклон. Я пытаюсь втянуть шею в воротник куртки.

К нам семенит маленькая женщина с картонкой в руках – до этого она топталась возле дверей кавказского ресторана. На картонку наклеен лист бумаги с напечатанным на нем черно-белым портретом. Ниже крупно написано: «ЯНА». Черный крестик, молитва.

– Девочки!.. – говорит попрошайка. – Девочки!

Она тоже видит перед собой двух девочек, хотя у меня при первой встрече с Ильей никаких сомнений в его гендерной идентичности не возникло.

Я достаю и не глядя протягиваю ей двухсотрублевую купюру. Илья смотрит на нас и умильно улыбается.

– Перестань, пожалуйста. Это выглядит очень… Странно.

Это выглядит как чертова личностная патология.

– Джону нравится.

– А мне – нет!

Некоторое время мы идем молча. Я тщетно пытаюсь уложить увиденное в голове. Пока что там уйма вопросов один идиотичней другого. Наконец я выбираю, как мне кажется, максимально корректный:

– Ты где-то этому учился? Театральный кружок? Может, что-то цирковое?

– Не-а. Я всегда таким был.

Мальчик-девочка. Я вспоминаю статьи о трансгендерности. Те ребята выглядели несколько иначе.

– Прости, – мямлю я, отчаянно сожалея, что не слишком компетентна. – Если не секрет, кто тебе нравится? В смысле… Я имею в виду… Если тебе неприятно, можешь не отвечать.

– Что имею, то и введу! – Ответ, затертый до прорех, сквозь которые виднеется тупость, но сейчас он многое объясняет.

– Прости.

Я судорожно оглядываюсь по сторонам в поисках ориентиров и понимаю, что их нет. Слева дорога, за ней – череда гаражей, тусклые фонари, справа кусты, жилые дома, огоньки окон… Мне нужна остановка.

– Куда мы идем?

– А куда тебе надо?

Я с усилием вспоминаю.

– Электровозный проезд. Давай посмотрим по навигатору…

– Не надо, понял я, – говорит он и тащит меня под арку. Сворачивать приходится довольно резко. К тому же, Илья прибавляет шаг. – Тут покороче.

Наши шаги гулко звучат под сводом. Прямо над головой – чьи-то окна. Дом-многоножка с сотней рассеянных глаз, которым нет дела ни до чего, кроме содержимого собственного чрева. Во двор мы выходим уже втроем. По правую руку от Ильи семенит неизвестно откуда взявшееся худенькое существо в куртке не по росту. Капюшон мешает мне разглядеть лицо. Они о чем-то быстро перешептываются.

– Ты извини, – говорит Илья. – У меня дела. Тут уже близко. – Он неопределенно кивает в сторону пустыря и девятиэтажек за ним. – Туда и направо. Будет твоя остановка.

Даже тот факт, что я совершенно не представляю, куда идти, не мешает мне радоваться избавлению от его двуличной компании. Я кидаю прощальный взгляд на нашу внезапную спутницу – да, это девушка, и то ли фонарь слишком неудачно отбрасывает тень, то ли половина ее лица – один сплошной синяк.

Сделав несколько робких шагов, я оглядываюсь: две тощих черных фигуры, короткая и длинная, неподвижно стоят под фонарем. Если б сейчас они подняли руки и дружно помахали мне вслед, я поставила бы на своем рассудке крест.