Другое прошлое

Теории и эксперименты, вот всё, что занимало мой мозг долгие  пять лет. Генри часто приезжал, мы делились мыслями, спорили, мечтали, он никогда не оставлял меня. Твой отец был лучшим другом. О таком можно было только мечтать.

Бёртон опять вздохнул и склонил голову. Эта тирада утомила его, он молчал уже минуты три, но мы не торопили. Человек открывал своё сердце, душу, ему нужно было время. Скоро он продолжил, но теперь голос его звучал глухо и хрипло.

– Я не стану объяснять весь принцип моего открытия. Это долго и местами нудно. Если хотите, потом я покажу вам мои тетради. Скажу главное – я нашёл точки соприкосновения вселенной и нашей планеты. Да! Наблюдая, изучая мир и небо, я понял – мы, все мы в космосе, существуем едино. Каждого человека, травинку, облачко и звезду соединяют невидимые нити. Хотя может это и не нити совсем, а что-то другое. Да это и не важно, но эта связь есть!

Я затаила дыхание. Уверена Эдвард тоже, хотя смотрела я только на Бёртона. Частично я понимала, о чем нам говорит ученый. В наше время полно теорий о взаимодействии с космической материей. Но я то привыкла воспринимать это как привычный бред журналистов, таких идей в 21 веке рождалось до сотен в год. Но слова Бёртона приходилось воспринимать всерьёз. Ведь я прямое доказательство правдивости его предположений.

–– Обычным людям, – продолжал Ричард, – Увидеть эту связь не доступно. Да никто и не задумается о такой возможности. Для меня же эта идея стала смыслом жизни. Она вошла мне под кожу, расковырял все органы и мысли. Я засыпал и просыпался с одним и тем же словом: «Как?».

Через несколько лет пустых поисков и бессонных, бесплодных ночей, я уже готов был бросить затею. Готов был смириться..

И тут помощь пришла, откуда я не ждал. И пришла она от твоего отца. Генри только приехал из длительного путешествия по Европе. В Греции он случайно купил старую книжицу какого-то алхимика. Написана она была плохо, сумбурно, но в одной из глав я, к своему бескрайнему удивлению, наткнулся на инструкцию и рисунок машины, образ которой проследовал меня во снах. В приписке к ней значилось «Увидеть невидимое, поймать струи жизни». Чем дольше я разбирался со схемой, тем больше понимал – это оно! То самое, что я искал всю жизнь.

Да, аппарат был недоделанным, некоторые записи не читались, но я понял главное – он покажет мне эти нити.

Мы невольно переглянулись. В глазах Эдварда я прочитала отражение своих же мыслей – а не сошёл ли старик с ума? Какой аппарат? Какие нити? Но мы не решались прервать оратора. Тем более, он настолько погрузился в свой мир, что вообще забыл о нас. Он поменял позу и теперь сидел на краю кресла, поджав под себя свои худые ноги, оканчивающиеся острыми коленками. Глаза Бёртона блестели, лоб покрылся испариной, а руки никак не могли найти себе успокоение, то дергали обрезанную бороду, то терли виски или били пальцами об подлокотник.

– Два года. Два года и 9 месяцев в ушло на постройку моей машины. Герцогу я сказал, что работаю над очередной формулой, он и не вникал, просто ссуживал мне деньги, сколько я ни попрошу. Я до конца не верил в успех. Всё это казалось мечтой, красивой, фантастической, но мечтой. Пока,наконец, не настал тот самый день.

Я невольно подвинулась ближе. Бёртон всё так же был в прострации, перед его глазами были не мы, а события более чем тридцатилетней давности.

– Был ноябрь. 3 ноября. Я был один в своём крыле. Отослал даже горничную. Никто. Никто не должен был видеть это чудо. Только я. Мне трудно словами объяснить, как работала моя машина, она была детищем моего подсознания, не разума.

Половину комнаты занимал огромный стеклянный купол. Одна его половина была покрыта серебром, внутри стояли пять мощных магнитов. Ещё пятнадцать я установил по периметру. Да, мои друзья, сейчас даже мне это кажется бредом. Но тогда я верил. Я считал, что смогу магнитные волны, которые окружают нашу планету, выплеснуть за облака, в космос. Именно они должны были связать тот бесконечный мир и наш, человеческий.

Губы Бёртона дрожали. Да и сам он начал раскачиваться и будто вибрировать. Я даже подумала остановить это откровение, чересчур сильно, с болью он всё это воспринимал. Но Эдвард, угадав мой порыв, жестом показал успокоиться. Мы обменялись взглядами и продолжали слушать.

– И я нажал рычаг. Я ждал чего угодно. Взрыва, огня, катастрофы. Но моя машина молчала. Слышен был едва заметный гул и всё. В панике я выключал и включал механизм, с жадностью ловя хоть какие-то изменения. Нет. Ничего.

Я не знаю, как описать вам моё состояние. Представьте, что утопленника на последней секунде вытащили из воды, спасли, он очухался и вознёс хвалы небу. А затем его вдруг опять кинули в пучину. Вот так я себя и ощущал. Я сел на пол и тупо смотрел на творение своих рук. Бесполезную игрушку, которая должна была сделать меня гением.

Здесь, на этой страничке, закончилась первая часть мой жизни. И тут же началась другая, не менее счастливая и трагическая.

Глава 34