Другой класс

И я последовал за ним в его кабинет, в его святилище, увешанное и уставленное фотографиями регбистов и хищными орхидеями. На письменном столе возвышался чайник, из которого капеллан тут же налил себе травяного чая, заваренного «по особой формуле» – он считал, что теин и кофеин для тела и души чрезвычайно вредны, а потому предлагал всем чай собственной заварки, совершенно, на мой взгляд, непригодный для питья, а по вкусу более всего напоминавший вареную траву, только что скошенную на школьной лужайке.

– Только и слышу, что о вашем классе! – буркнул он. – Похоже, ваши мальчишки – сущее наказание.

Я пожал плечами. Выражение «сущее наказание» применимо к любому из классов средней школы, который мне когда-либо доводилось учить. И, кстати сказать, в этом году у меня, пожалуй, не было ни одной особо выдающейся личности, как не было и настоящих бунтовщиков или проказников. Зато меня не покидало ощущение чего-то скользкого и опасного, притаившегося где-то совсем близко.

– Да неужели? – удивился я. – А что, были жалобы? И почему в таком случае жаловались вам, а не обратились ко мне, классному наставнику?

Капеллан смущенно откашлялся. Ему явно стало не по себе.

– Тут дело деликатное, – признался он. – Не хотелось бы, чтобы эта история вышла наружу…

– Ах вот оно что… – Значит, проблема, скорее всего, имела отношение к сексу или, возможно, к увлечению онанизмом. Впрочем, наш капеллан хоть и гордился дружескими отношениями с учениками, но всегда очень болезненно воспринимал всевозможные «проблемы деликатного свойства», как он это называл, – еще одна причина, кстати сказать, по которой мальчишки избегали с ним откровенничать.

– Дело в том, – сказал он, – что некий ученик из вашего класса, похоже, уверен, что один из преподавателей – преподавателей школы «Сент-Освальдз»!.. – Доктор Бёрк умолк, охваченный волнением, и даже сделал несколько глотков своего отвара, чтобы немного успокоиться. – Вполне возможно, сама проблема выеденного яйца не стоит, но ваш ученик на полном серьезе убеждал меня, что этот преподаватель поощряет… э-э-э… гомосексуализм.

Что ж, я знал только одного преподавателя нашей школы, к которому можно было бы применить подобное обвинение. Ну а ученик…

– Позвольте мне предположить: к вам, случайно, не Джонни Харрингтон приходил?

– Этот мальчик доверился мне, и наша беседа носила конфиденциальный характер, – предостерегающим тоном заметил капеллан и нахмурился. – Разумеется, я вам его имени не открою. Но поскольку в этой истории замешан преподаватель школы… точнее, обвинен в неких порочных пристрастиях… – Бёрк снова помолчал, пожал плечами и заявил: – В общем, мне придется довести это до сведения директора. А также, разумеется, Председателя правления. Нельзя же допустить, чтобы учитель совращал своих учеников. К тому же это может страшно повредить репутации школы. Ну и так далее.

– Капеллан, – решительно сказал я, – вы, боюсь, стали жертвой довольно гнусной шутки, весьма, к сожалению, распространенной. Например, в моем нынешнем классе 3S имеется парочка учеников, которые развлекаются подачей всевозможных жалоб. Вы не первый, кого они вовлекли в эту отвратительную игру, и я прошу вас: в следующий раз постарайтесь адресовать очередного жалобщика прямиком ко мне, таким образом мы с вами не только сбережем себе нервы, но и время.

По-моему, капеллан вздохнул с облегчением, а потом спросил:

– Так вы считаете, что это мистификация? – Я молча кивнул, и он смущенно пробормотал: – Да вот и мне показалось… как-то уж больно все это странно. Такой достойный человек, уважаемый член нашего преподавательского коллектива… – Он вздохнул. – Значит, по-вашему, никаких оснований для подобных обвинений нет?

А я в этот момент думал о Гарри, о его невинной душе, о его искренней убежденности в том, что всегда лучше говорить правду. Потом я вспомнил Харрингтона и сплетника Спайкли – а я сплетников всегда ненавидел, – выпрямился, расправил плечи и, решительно посмотрев капеллану прямо в глаза, сказал:

– Да, ни малейших!

Глава третья Осенний триместр, 1981

Я хотел было поговорить со Спайкли, но потом решил, что делать этого не стоит. Я, впрочем, не сомневался: это именно Спайкли приходил к капеллану с жалобой на Гарри. А науськал его Харрингтон – в этом я также был совершенно убежден. Следовало учесть, что эти трое слишком часто торчали на большой перемене в классе у Гарри. А я слишком хорошо знал Гарри и был уверен: если у Чарли Наттера возникли сомнения насчет собственной сексуальной ориентации, то Гарри, разумеется, постарался по возможности его поддержать и ободрить.

Вряд ли можно было ожидать, что Харрингтон с его обуженным церковью мировоззрением способен это одобрить. Ну а Спайкли, как я догадывался, всегда был ведомым. И в итоге эти двое состряпали на Гарри жалобу, а Спайкли изложил ее капеллану, – и, не вмешайся я, подобная жалоба была бы наверняка передана директору и Председателю правления…