Другой принц (СИ)

Не все свои путешествия Мелисандре случалось совершать в отдельной каюте и в сопровождении богачей и лордов, так что она умела быть и простой странствующей жрицей, но последние годы она провела в намного более приличной и чистой компании, чем компания старого беззубого матроса, и поэтому ей уже было трудно вспомнить, когда последний раз с ней вели себя так одновременно нагло и заботливо. Может, именно так и не было никогда: в прошлые разы нахалы, желавшие окружить ее грубой заботой, были довольно молоды и явно имели виды на еще более молоденькую и свеженькую красную жрицу, а матрос был уже стар, да к тому же и уважал своего капитана, и потому его мотивы были чисто эстетическими, а, может, даже и просто человеческими.

- Ты веришь во Владыку Света? – спросила Мелисандра, когда солнце показалось из моря, и вышло это не как вопрос хитрой проповедницы или строгой жрицы, а по-дружески, как могла бы спросить Мелони, если бы ей удалась ее попытка в десять лет сбежать из храма.

- Я вере не обучен, - ответил матрос. – И читать не обучен, в море ни книг, ни храмов, ни септонов. Я ж без родителей рос, работал с малолетства.

- Я тоже без родителей росла, - вдруг сказала Мелисандра, возможно, ей помогло то, что она и матрос все-таки уже были из разных миров, на Драконьем камне она бы так ни с кем откровенничать не стала, даже несмотря на то, что там большинство людей не такие тертые калачи.

- А, - коротко откликнулся матрос, долгая жизнь его помотала по всем морям, он-то знал, что в красных храмах служат и обучаются только дети из благородных сословий, отданные в жрецы, и купленные с невольничьих кораблей рабы, которые получают относительную свободу, кроме свободы уйти, и занимают потом разные места, согласно своим способностям, от верховного жреца до вечных служек. – То-то я смотрю, тебе с нами как будто зябко. Ничего, наш корабль не тот корабль, что тебя в первый раз в Красный храм вез.

- Если ты не веришь во Владыку Света, зачем ты идешь в этот поход? – спросила Мелисандра, немного испугавшись догадливости старого матроса.

- Я Владыку Света никогда не видел, а кто говорил мне, что видел его и его знает, по-моему, мне врал, - прямо ответил матрос. – А Иные существуют, раз адмирал говорит, – адмирал нам никогда не врал. И существуют такие же люди, как мы с тобой, кто сейчас против них сражается и кому надо помочь.

- Да и скучно иначе, дочка, - прибавил матрос помолчав. – Ловишь контрабандистские фелуги у входа в порт, конвоируешь торговые корабли, которые тащутся как черепахи. Прожил уж как прожил, осталось теперь только хорошо помереть.

Мелисандре как жрице Рглора следовало бы радоваться, что основные молитвы Рглору пошли в народ, но в моряцком народе они быстро видоизменялись.

- Владыка боцман, защити нас, - взывали матросы за общей трапезой столь громко, что Мелисандра слышала их и в своей каюте. – Кок, поганец, притырил всю водку, которая была выдана ему на уху, или неровен час уже выжрал ее в одно рыло. Сам попробуй, ночевала в этой ухе водка или нет?

- Ты, юнга, темен, - сердился в свою очередь боцман ближе к вечеру, - и связанный тобою такелаж полон ужасов. Ты когда, паскуда, научишься вязать прямой узел, а не бабский? Да осветит твою дурную голову хорошая затрещина!

Мелисандра даже хотела покарать богохульников, забыв о том, что все виды перевеса на их стороне, но начинался перебор парусов, и богохульства неслись с вантов сплошным потоком.

- В Отца твою и в Матерь, юнга! – ревели с грот-мачты. – Ты где ищешь трюм-стеньгу, в трюме? Вот сейчас я разожгу под твоей задницей молитвенный костер! Быстро лезь вверх, лишенец!

- Вы их не слушайте, миледи, - предложил после переборки парусов юный Деван Сиворт, которого Станнис и действительно произвел в мичманы за грамотность и сообразительность. – Когда собирается шторм, от них у старой шлюхи уши повянут. Ой, простите. Вас капитан хочет видеть.