Другой в литературе и культуре. Том I

С 2014 года для Украины оказался, к несчастью, актуален еще один новый Другой, меняющий контуры обжитого мира. Это переселенцы из Крыма и тех частей Донецкой и Луганской областей, где начались военные действия. Стереотипы, сложившиеся в результате многолетней демонизации, неоднократно создавали конфликты между принимающей стороной и беженцами. При этом основой взаимоотношений оказался поиск нового языка для рассказа о своей идентичности и колоссальный размах волонтерского движения, вовлекающего и тех и других. Появление людей, потерявших дом, неизбежно трансформирует историческую память остального сообщества. Так, львовский ландшафт уже трансформирован появлением крымско-татарского кафе, которое показывают приезжим. Событием февраля 2016 года в Киеве стала выставка «Восстановление памяти», организованная художниками-переселенцами из Крыма и Донецка[236]. Неосуществимое будущее уже несуществующего дома становится частью новой памяти Украины как страны, находящейся в ситуации войны. Историческая память в последние два года приобретает форму диалога разных голосов. Выставка «Восстановление памяти» организована как диалог с Другим, опыт которого для нас не всегда понятен, но с которым мы находимся в общем экзистенциальном пространстве.

Другой актуален сегодня как участник разговора о настоящем и будущем, который обладает собственной памятью, болью и судьбой. В этом контексте продуктивным представляется методологическое исследование Я. Грицака. Он проанализировал дискуссии о Евромайдане, развернувшиеся на таких академических площадках, как «Ab Imperio», «Kritika» и «World Slavic Review»[237]. Грицак показывает, что описание Евромайдана как площадки конфликта идентичностей происходит скорее с эссенциалистских позиций, что смещает акценты в понимании происходящего. Попытка описать события 2013–2014 годов в системе традиционных оценок украинского национализма не соответствует реальному положению вещей. Внимательный анализ особенностей Другого, складывающихся именно сейчас, может помочь увидеть изменения, которые происходят в украинском обществе. Как правило, этот Другой имеет историческую «биографию», обросшую множеством стереотипных черт. Необходимость исторического шлейфа обусловлена постоянной неопределенностью ситуации и потребностью в точках опоры для конструирования будущего. Мы не случайно в начале статьи сослались на польский опыт – в течение нескольких десятков лет Польша манипулировала несколькими историческими мифами, выстраивая перспективу государства. Современный правый поворот в польской политике показывает, что другие голоса могут уйти в «архив», но не исчезнуть. В этом контексте важно не потерять специфику сегодняшнего момента, для которого обращение к прошлому является не более чем риторической мишурой.

Свой и Другой

«Свои» и «свои чужие»: русская эмиграция на страницах белградского юмористического журнала «Бух!» [238]

И. Антанасиевич

Материалом для данной статьи послужил русский эмигрантский журнал «Бух!», выходивший в Белграде с января 1930 года по январь 1936 года. Журнал, имевший представительства в Бельгии, Греции, Латвии и Франции, выпускали молодые, полные энтузиазма люди – Борис Ганусовский, Николай Февр, Георгий Герасимов (Савулькин). «Бух!» публиковал фельетоны об эмигранте-обывателе (серия о студенте Пете Абрикосове, об эмигранте Кнопикове, или Примиренцеве).

Рассмотрение сатирического журнала как единого текста, чьи культурные коды актуальны для всей русской эмиграции и для югославской в частности, позволяет приблизиться к пониманию текста повседневности русских эмигрантов первой волны. Данный текст, подвергаясь мифологизации, создавал оппозиционные пары – деление на «своих» и «чужих», которые можно представить в виде нескольких групп:

1. Эмигранты – местное население («свои мы – чужие они»).

2. Социальное расслоение среди эмигрантов («свои – свои чужие»).

3. Идеологическое расслоение («свои – свои чужие»).

4. Поколенческое расслоение («свои мы – свои чужие»).

Рассмотрим эти группы.

Нельзя утверждать, что в Югославии, в целом дружелюбно настроенной к России, не было трений между местным населением и эмиграцией. Так, в 1932 году в газете Jugoslovenska politika публицист Д. Павичевич противопоставил роскошь русских прозябанию югославов. На это, в частности, указывают заголовки его статей: «Русские наслаждаются – наши голодают», «Русские нас давят», «Русские взбесились»[239]. Позже, в 1936 году, сербское государственное радио выпустило в эфир цикл передач «Сережа» – язвительные зарисовки о русских в Югославии.

В феврале 1937 года ряд сербских деятелей культуры выступили с осуждением этих радиопрограмм: