Другой в литературе и культуре. Том I

Мы, сербы, в своем же доме позволяем себе оскорблять русских, – тех русских, которые в европейскую войну защищали Белград и погибли на Салоникском фронте… Но, не говоря уже о мертвых, просто недостойно для сербов оскорблять тех братьев русских, которые теперь в беде, потеряв свою родину, мучаются и страдают по всему свету… Есть две нации без отечества: это – русские и евреи. Однако почему-то нападают только на русских[240].

В радиопередачах (они сохранились в виде буклетов) обсуждались культурные различия русских и сербов. Сербам были непонятны некоторые русские обычаи (например, Масленица или ночная ресторанная жизнь). Их уязвляла гордость русских эмигрантов, которые восхищались красотами прошлой жизни, давая местному населению понять, что судьба забросила их на задворки Европы.

И все-таки подобные случаи – редкость. Более того, для русских сербы пошли на уступки. Несмотря на то что с 1921 года действовал запрет на трудоустройство иностранцев в ущерб своим кандидатам, в 1922 году Министерский совет уравнял в правах русских специалистов с их югославскими коллегами. И хотя в 1925 году был выработан новый свод инструкций, ограничивавший права иностранцев на получение работы, эти положения фактически не применялись к русским. Они всегда считались «своими»: разницы между гражданами королевства и русскими изгнанниками не было[241].

Трения между русскими эмигрантами и местным населением имели место в 1930‐е годы после гибели в Марселе короля Александра Первого Карагеоргиевича, поддерживавшего русскую эмиграцию. В письме В. Н. Штрандтмана от 1 сентября 1936 года принцу-регенту Павлу Югославскому читаем:

…Министерство внутренних дел, за весьма редкими исключениями, отказывается принимать эмигрантов в югославское подданство, что лишает их права искать себе заработок даже на иностранных предприятиях, которым предлагается оказывать строгое предпочтение национальным рабочим. ‹…› Уже сейчас имеются весьма тяжелые случаи: например, отказ принимать на работу русских только потому, что они русские… Число погибающих русских, умирающих вследствие острого недоедания, с каждым днем увеличивается, и зачастую имеются случаи, когда люди доходят до полного отчаяния[242].

Как видим, подобные явления имеют социально-политические причины. Что же касается интеграции в иную культурную среду и выработки новых маркеров идентичности, то для русских беженцев в Югославии это не было проблемой. Они могли создавать свои общины и жить в рамках привычного поля самоидентификации:

В Белграде можно не только свободно обходиться русским языком, но и иметь полную возможность жить в атмосфере «русскости». Русские врачи всех специальностей, профессора Ф. В. Вербицкий, А. И. Игнатовский, Лапинский, Н. В. Краинский и др.

Нет государственного учреждения, в котором не служили бы на различных должностях русские. Даже в Министерстве Иностранных Дел много лет уже служат б. русские дипломаты: А. М. Петряев, А. К. Беляев, М. Н. Чекмарев, П. И. Извольский, П. П. Сергиев…[243]

В воспоминаниях Н. Рощина читаем: