Другой взгляд на Сталина

До тех пор пока он не принял решения по важному военному вопросу, Сталин советовался и обсуждал его со своим заместителем, ведущими специалистами Генерального штаба, начальниками Главных управлений Наркомата обороны и фронтовыми командирами, так же как и с Наркомами отраслей, связанных с оборонной промышленностью»{749}.

В течение всей войны генерал Штеменко работал в Генеральном штабе начальником оперативного управления, а затем заместителем начальника Генерального штаба.

«Я должен сказать, что Сталин не решал и не хотел решать самостоятельно важных военных вопросов. Он прекрасно понимал необходимость коллективной работы в этой сложной области, он уважал тех, кто был специалистом по той или иной военной проблеме, брал в расчет их мнение и отдавал должное каждому»{750}.

Жуков описал много случаев живого обсуждения проблем и подчеркивал манеру, с которой они решались:

«На заседаниях Комитета часто вспыхивали острые дискуссии. Взгляды высказывались в прямых и определенных выражениях…

Если на заседании не удавалось достигнуть соглашения, немедленно создавалась комиссия из представителей двух разных сторон, которые должны были прийти к соглашению и доложить о выработанных предложениях…

В общем, Государственный комитет обороны принял во время войны около десяти тысяч решений по военным и экономическим вопросам»{751}.

Преподнесенный Хрущевым образ Сталина как «одинокого человека, которому не на кого положиться», опровергается военными событиями начала августа 1941 года, в которые были вовлечены сам Хрущев и командующий фронтом Кирпонос. Василевский вспоминает анекдот, возможно, имея в виду одно место из секретного доклада Хрущева, где говорилось: «В начале войны у нас не хватало даже обычных винтовок»{752}.

Сталин дал Хрущеву разрешение на наступательную операцию, которая должна была начаться 5 августа 1941 года. Но в то же время Сталин приказал ему приготовить оборонительную линию, которую он (Сталин) предложил. Сталин объяснил, что в войне «вы должны готовиться к худшему, и даже очень плохому, так же как и к хорошему. Это единственный путь избежать неприятностей. Но Хрущев выдал всевозможные беспочвенные требования, которые командование не могло принять. Сталин сказал:

«Глупо надеяться… что вы получите все готовое от кого-либо. Учитесь обеспечиваться и укрепляться самостоятельно. Создайте резервные части, закрепленные за армиями, разворачивайте заводы на производство винтовок, пулеметов, на перегонку нефти… Ленинград оказался способен начать производство „Катюш“…

– Товарищ Сталин, все ваши распоряжения будут выполнены. К сожалению, мы не знакомы с „Катюшами“…

– У ваших людей есть их чертежи, и вы давным-давно имеете образцы. Ваша ошибка в том, что вы столь невнимательны к этому сокрушительному оружию»{753}.

Вот так Сталин обучал своих подчиненных, Хрущева в частности, проявлять инициативу, творчество и чувство ответственности.

В июле 1942 года Рокоссовский, который до того с большим успехом командовал армией, был назначен Сталиным командующим Брянским фронтом. Рокоссовский не был уверен, справится ли он. Он был тепло принят Сталиным, который объяснил ему положение на фронте. Рокоссовский описывает окончание разговора:

«Когда я закончил и уже собрался уходить, Сталин сказал: „Пока не уходите“.

Он позвонил Поскребышеву и попросил его вызвать генерала, только что снятого с поста командующего фронтом (генерал Козлов, Крымский фронт). Состоялся следующий диалог.

– Вы говорите, что мы неправильно наказали вас?

– Да, потому что представитель Верховного главнокомандования сдерживал меня.

– Как?

– Он мешал выполнению моих приказов, собирал совещания, когда надо было действовать, давал противоречивые распоряжения… в общем, он пытался командовать командующим.

– Итак, он стоял на вашем пути. Но командующим фронтом были вы?

– Да.

– Тогда почему вы не доложили, что он мешает вам?

– Я не смог жаловаться на вашего представителя.

– Так вот за это мы наказали вас: не смогли поднять трубку и позвонить, а в результате вы провалились в проведении операции.

Я вышел из здания Верховного главнокомандования с мыслью, что как новоиспеченный командующий фронтом я только что получил предметный урок. Поверьте, я выучил его очень хорошо»{754}.

Вот так Сталин применял наказание к генералам, которые не осмеливались отстоять собственное мнение, обратившись непосредственно к нему.

«Истерик» Сталин

Давайте рассмотрим другую «непреложную истину»: Сталин ввел личную диктатуру, часто проявляя истеричность, был шарлатаном и безответственно вел войну, не зная реального положения дел.

И снова человек, который хотел «вернуться к великому Ленину», Хрущев, желает что-то доложить на этот счет:

«Даже после начала войны нервозность и истерия, которую проявлял Сталин… представляла серьезную опасность для армии»{755}.