Дружба великая и трогательная. Странички из жизни Карла Маркса и Фридриха Энгельса

На зимней обледеневшей мостовой у самых дверей лавки пожилая служанка потеряла равновесие, взмахнув кошелкой, вскрикнула. Энгельс подхватил ее. Пакет с книгами скользнул вниз, бумага развернулась… Благословляемый женщиной, Энгельс подобрал книги, выпрямился и в нескольких шагах от себя увидел барона. Тот указывал на него стоявшему рядом чиновнику и что-то тихо говорил…

Фридрих, словно не заметив их, направился к рыночной площади, вошел в крытую галерею и смешался с толпой.

Спустя некоторое время извилистыми узкими улочками он подходил к порту. Отыскал суденышко, готовое к отплытию. Вместе с деньгами вручил хозяину пакет.

– Передайте лично, в собственные руки… Адрес помните?

Прощаясь, он взглянул на небо. Тучи такие же свинцовые, как волны за бортом.

– Похоже, идет крепкая буря?

Бородатый шкипер сбил назад непромокаемую шапку.

– Э, господин студент! В такую погоду только и ходить с моим товаром. – Он показал на забитый тюками трюм. – Ни одна таможенная ищейка не сунется.

Фридрих соскочил на причал, помахал рукой вслед суденышку. «Смелый парень этот контрабандист, – подумал он. – На пирата похож. Деньги-то он берет немалые. А не будь всех этих лоскутных государств?.. Выходит, мошенники и короли наживаются на одном и том же».

По трапу океанского парусника поднималась вереница плохо одетых, продрогших мужчин, женщин, детей…

Эмигранты. Им не нашлось места на родине, и короли милостиво отпустили их.

Ненависть подступила к горлу Фридриха, ненависть – в строках его писем Греберу: «О, я мог бы рассказать тебе интересные истории на тему о любви государей к своим подданным. От государя я жду хорошего только тогда, когда у него гудит в голове от пощечин, которые он получил от народа, и когда стекла в его дворце выбиты революцией».

Вильгельм Гребер пытается урезонить друга: зачем вмешиваться в политику? Не разумнее ли жить, не подвергая себя опасностям?

Черт возьми! Эх, Вилли! Ну, что ж! Ты-то, конечно, получишь сельский приход, будешь мирно прогуливаться каждый вечер с госпожой попадьей и маленькими поповичами. Будущее, достойное зависти! Такая сила духа, мужество… Эх, герои! Его насмешки беспощадны в этом – одном из последних – письме.

Он запечатал его и задумался. Уходит дружба… уже ушла. Он и представить себе не мог, что это так больно – потерять друга. Как похоронить… Но другом может быть единомышленник – это он знал твердо. Только единомышленник!

Он перелистал свежий номер «Телеграфа».

Его статья будет напечатана в следующем, а здесь… Ух, как интересно! Немцев учат не верить церковникам… Покончить с ублюдочными княжествами и создать единую Германию, свободную от произвола короля. Авторы – Бауэр и Кеппен. Бауэр и Кеппен… Нет, он вовсе не одинок!

Фридрих зашел на почту и обнаружил посылку из дома. В ней оказались томики с сочинениями Гёте. Это мама прислала ко дню рождения. Ему же сегодня исполнилось ровно двадцать лет! Ах, какой подарок! А мама-то, мама… Решилась! Узнали бы в Бармене…

Шумно влетел он в пасторский дом и был встречен приветственными криками. Хозяева и пансионеры тоже отмечали день рождения своего любимца. Минни застенчиво преподнесла ему вышитый в его любимые цвета кошелек. Еще один! Да, Джордж, плохи твои дела!

Господин Тревенариус торжественно распахнул перед именинником дверь в винный погребок. Там есть заветная полка со старым вином. Они отберут парочку бутылок…

До позднего вечера в пасторском доме было шумно. Гремела музыка, слышались песни…

Перед сном Фридриха потянуло на улицу, к реке. Он долго шел по набережной. Остановился. Облокотившись на перила, смотрел на готовый к отплытию парусный бриг. Мысли были невеселые… Нет, отец, пожалуй, добровольно никогда не отпустит его в Берлин учиться. А там, наверное, он встретился бы с Бауэром, Кеппеном. Интересно, с кем они сейчас беседуют?..

На Шютценштрассе

– Добро пожаловать, доктор Кеппен! – В этот зимний вечер 1840 года хозяйка дома на Шютценштрассе в Берлине приветствовала очередного посетителя как доброго знакомого.

– Здравствуйте! Маркс дома?

– Дома, дома. Входите, пожалуйста. Сейчас только к нему прошел доктор Рутенберг.

Закрыв двери, она посмотрела вслед гостю. Тот шагал по лестнице через две ступеньки.

– Ишь торопится… Ведь вот подумать – кто ее постоялец Маркс? Студент. Совсем юнец, еще только, кажется, год, как совершеннолетие отметил. А кто ходит к нему? Ученые! Этот вот сам учебники пишет. Доктор Рутенберг преподает. Да что уж говорить! Господин Бауэр из университета – приват-доцент, чуть ли не профессор – дневал и ночевал у Карла, пока не уехал в Бонн.

Как всякая уважающая себя хозяйка меблированных комнат, она знала всю подноготную не только постояльцев, но и их приятелей. А наверху послышался веселый голос Карла:

– Входи, входи, давно ждем!

Кеппен сбросил пальто и шлепнул о стол принесенную рукопись. Рутенберг в комическом страхе воздел руки.

– Пощади!

Кеппен снисходительно махнул рукой.

– Можешь не слушать. Я пришел читать Карлу. А ты, так сказать, «персона нон грата».