Дружественный огонь

Ей казалось, что ее визит длится уже очень долго. Пора возвращаться? К слову сказать, сегодня можно было улететь рейсом из Морогоро до Найроби, а оттуда она могла бы добраться до Тель-Авива к завтрашнему утру с одной пересадкой в Аммане. Но смена авиалинии и пребывание в Аммане – как и в любом другом месте – наверняка встревожит Амоца, не говоря уже о том, подумала она, что вряд ли имело смысл совершать, пусть даже для утешения, столь длительное путешествие из Азии в Африку, чтобы возвращаться обратно всего лишь через три ночи. И если бы только у нее были пятничные газеты, она вполне могла бы порадоваться обретенной свободе – без домашних хлопот и без мужа. Но куда бы ни обращала она свой взор, даже признаков печатного издания – все равно на каком языке – не находила, и ей оставалось только надеяться, что ко времени ее возвращения, во вторник, Амоц не выбросит все, что ей так хотелось бы прочитать. У одного из поваров она спросила, может быть, у кого-либо есть хоть какой-то транзистор, который принес бы ей вести из внешнего мира. Ее вопрос был всем понятен, только вот приемника, даже самого примитивного, у них не было. Но ее обнадежили: у возвращающихся с раскопок ученых что-то подобное есть; что-то снабжает их ежедневными новостями. Там, в каньоне, стоит огромная тарелка, в которой собираются все, самые интересные и важные истории на свете. Ну а пока что ей, похоже, предстоит еще некоторое время обойтись без связи с окружающим миром. Как бы не замечая его. Игнорируя…

Хорошо, можно потерпеть. Жаль, что не удается так же потерпеть, а тем более проигнорировать донимавшую ее все последние дни и все усиливавшуюся головную боль. Была ли эта боль заурядным недомоганием или симптомом повышенного кровяного давления, впервые проявившегося после смерти ее сестры? Семейный врач, осмотрев Даниэлу, не был слишком встревожен, считая это симптомом эмоциональной реакции, и вместо того, чтобы рекомендовать ей ежедневный прием лекарств, посоветовал чаще бывать на свежем воздухе, а также выписал средство для умеренного снижения веса, шепнув Амоцу, чтобы тот лично отслеживал и записывал показания манометра, фиксирующего давление, делая это как можно более регулярно.

Ежедневные прогулки и меры по уменьшению веса не слишком вдохновили женщину, совершенно не склонную к каким-либо посягательствам на ее личную жизнь. Много легче было ей закатать рукава и обнаженной рукой коснуться руки своего мужа, а тот уже без лишних объяснений прилаживал ей плотно манжету манометра, уверяя ее после измерения, что показатели не дают оснований для беспокойства.

«Тревожных симптомов нет, – повторял он. – Успокойся, милая…» Но все это было там, дома. А здесь, на забытой Богом ферме в Африке она могла полагаться только на себя, и поскольку две таблетки, снижающие кровяное давление, были вложены в обложку паспорта, стоило подумать, не следует ли принять одну из них… а вторую, в крайнем случае, привезти с собой обратно в Израиль.

И она отправилась к себе в комнату, где и находился ее паспорт.

Но прежде чем принять таблетку, она решила перекинуться парой слов с медицинской сестрой из Судана. Без сомнения, Сиджиин Куанг должна была обладать приемами первичной помощи. И Даниэла вернулась на кухню, где повара охотно показали расположение лагерного медпункта – крошечную пристройку с обратной стороны основного корпуса, где в колониальные времена содержалась хозяйская лошадь. Там Даниэла и обнаружила суданку, спавшую на расстеленных по полу соломенных матах; на ней была черная рубашка, а длинное тело делало ее похожей на гигантскую птицу. Стараясь не разбудить медсестру, Даниэла бросила взгляд на более чем скромный изолятор, напомнивший ей один из таких же убогих лазаретов в школе, в которой она работала. В застекленных шкафах аккуратно выстроились кружки и пробирки, лежали бандажи, бинты, пластыри и тюбики с мазями, стоял стетоскоп и коробка со шприцами, а также множество сверкающих инструментов, необходимых для небольших локальных операций. Бутыли с жидкостью для дезинфекции стояли тут же, а в дальнем углу притаился аппарат для измерения кровяного давления.

Провалившаяся в мертвый сон медсестра-шофер вложила все силы в ночное путешествие к раскопкам. Даниэла решила, не производя лишнего шума, подождать снаружи, пристроившись на скамье. Головная боль все еще не оставляла ее; маленькая таблетка, которую при расставании дал муж, была зажата в руке, но она не уверена была, что именно сейчас должна ее разжевать, оставшись без подстраховки. Но, кроме того, что-то подсказывало ей, что прикосновения бархатных пальцев Сиджиин Куанг могут принести больше пользы, чем жесткая рука мужа.