Друзья

— Нет. Понятия не имею, о чем речь, — ответил Миклош и ушам своим не поверил, когда Каплар тихим, ровным голосом сообщил, что речь идет о перестройке и переоборудовании трестовской конторы. Возникла необходимость в комнате отдыха с душевой, а также кухне и банкетном зале на шесть персон. Под это должна пойти половина конференц-зала и еще несколько помещений. Смета составлена, строители явятся во второй половине дня. Если уложатся до срока, получат премию. Надо обеспечить их пивом, напитками и всем прочим. Соответствующие указания уже даны. Кабинеты необходимо заново оклеить обоями и обставить мебелью, которая заказана заранее.

Миклош задумчиво глядел на Каплара. Генеральный директор нахмурился:

— Вам что-нибудь непонятно?

Миклош осмотрелся, будто впервые видел директорский кабинет.

— Да все, в общем-то, понятно, только… — Он умолк, принявшись рассеянно чесать затылок.

— Продолжайте! — Каплар начал проявлять признаки нетерпения. — Что «только»?

— Товарищ Каплар, эти французские моющиеся обои, которые обошлись нам в кругленькую сумму, наклеены всего полгода назад. А что касается мебели, так еще трех месяцев не прошло, как мы ее приобрели по великой протекции в лучшем мебельном кооперативе. Ручная работа.

Каплар встал, обошел огромный дубовый стол, остановился перед Залой.

— Что вы хотите этим сказать, товарищ Зала?

Миклош некоторое время размышлял: говорить, не говорить? В конце концов решил высказаться откровенно — неважно, понравятся эти слова Каплару или нет.

— Собственно говоря, меня смущает только одно: что скажут рабочие, узнав об этой перестройке? Душевая, кухня, банкетный зал.

Каплар воззрился на него, как на пришельца с другой планеты. Потом тихо изрек, что генеральный директор пока еще он и как он решил, так и будет.

— Хорошо, — Миклош развел руками. — Задача ясна.

Когда он вернулся на свое место, его встретил улыбающийся Тибор Шебек.

— Вопрос уже отпал, молодой человек, — сказал он. — Мне звонил Каплар. Просил прислать к нему кого-нибудь более здравомыслящего.

— Да и черт с ним! — раздраженно отозвался Миклош. А затем пересказал свой разговор с Капларом.

— Я так и думал, — кивнул Шебек. — Вот тут у меня и проект, и смета. Знаешь, во что обойдется весь этот цирк? В полмиллиона.

— А что думает об этом Чиллаг? — спросил Миклош.

Ференц Чиллаг был освобожденным секретарем партийного комитета треста.

— Понятия не имею, — с глубоким вздохом ответил Шебек. — Знаю только, что он хотел бы стать директором какого-нибудь предприятия в нашей системе. А это в значительной степени зависит от Каплара.

Миклош снова и снова возвращался мысленно к разговору с Капларом. Неприятный осадок остался у него на душе. «Какой смысл обижаться на правду? — думал он. — Ведь я же прав. Люди не дураки. Наверняка, когда дойдет до дела, всякие пойдут пересуды».

На следующее утро он перед началом работы зашел к Ференцу Чиллагу. Секретарь парткома, тридцатипятилетний блондин с круглым лицом и карими глазами, раньше работал инженером на шелкообрабатывающей фабрике, а после пятьдесят шестого года закончил годичную партийную школу и был направлен на работу в трест. Жена его постоянно хворала, доставляя ему много хлопот. Ходили слухи, что он много пьет, чуть ли не алкоголик, но Миклош ни разу не видел его выпившим. По первому впечатлению это был утомленный, болезненный человек.