Друзья

— Давайте поговорим о чем-нибудь более веселом, — предложил Миклош и обнял Терезу. — Например, о вашей будущей свадьбе. Когда вы собираетесь ее праздновать?

— Скоро, — отозвался Имре. — Я не хочу отставать от тебя. — Он повернулся к Терезе: — Должен заметить, Тереза, тебе удалось схватить фортуну за хвост. И помяни мое слово: не пройдет и пяти лет, как Миклош станет заместителем министра. Запомни, Тери.

Миклош глянул на Терезу. Девушка улыбалась. Ей явно понравилось предсказание Имре. Только этого еще не хватало! Он взял руку Терезы, погладил.

— У Имре язык без костей. Не обращай внимания. Он и в детстве любил толочь воду в ступе.

— Это я-то? — возмутился Имре.

И начались воспоминания о детстве. Не было им ни конца ни края, и оба старались перещеголять друг друга. Каждый из них рассказал историю своей первой любви, и тут же неумолимо возникло в памяти то злополучное покушение на фольксбундовцев. Друзья не хотели бередить старые раны, но им необходимо было освободиться от болезненных воспоминаний, излить душу. И когда они умолкли, перед глазами у них все еще витали призраки далекого прошлого, а над столом сгустилась атмосфера недосказанности, побуждавшая женщин: спрашивайте, уже можно. Первой решилась Тереза:

— А что стало с твоей первой любовью?

Миклош помолчал немного, пытаясь как бы со стороны оценить глубину своего чувства к Марти.

— Даже не знаю, любовь ли это была вообще. Да, впрочем, какая разница, как мы это сейчас назовем? Могу только с уверенностью сказать, что это было чистое чувство. И прекрасное.

— Ну а что с ней? Где она? Чем занимается?

Миклош отпил из бокала.

— Не знаю. Когда я вернулся домой, начал ее искать. Но никто ничего о ней не знал. После тюрьмы она не вернулась в Бодайк. Йожеф Шиллер в свое время взял Марти из сиротского приюта, так что родных у нее не было. Просто не представляю, куда она могла податься.

— А если бы ты нашел Марти, наверно, женился бы на ней? — спросила Тереза, преодолевая чувство неловкости.

Миклош нахмурился.

— Это каверзный вопрос, Тереза. Мы не должны задавать друг другу подобные вопросы.

— И все же я хочу, чтобы ты ответил.

Миклош мрачно взглянул ей в глаза.

— Ну, хорошо. Если ты настаиваешь, я отвечу. Возможно, я женился бы на ней. Даже если бы не любил. Потому что я многим ей обязан и всегда думал о ней с благодарностью. И конечно, жалел ее, ведь она столько вытерпела из-за меня. А ведь благодарности, жалости или чувства долга зачастую вполне достаточно для женитьбы. — Миклош взял Терезу за руку. — Но факт остался фактом, моя жена — ты. И я счастлив.

Наступила пауза. Имре наполнил бокалы:

— Что ж, в таком случае за наше здоровье!

— А интересно, — спросила Ева, пригубив бокал, — что стало с Боришкой?

— В самом деле, — подхватил Миклош. — Знаешь ли ты о ней что-нибудь? До меня доходили какие-то очень противоречивые слухи.

— Какие же? — с любопытством спросил Имре.

— От твоей тетки Ирмы я слышал, будто поручик Харанги увез ее с собой и сделал своей любовницей. А Балинт Чухаи сказал, что, по его сведениям, она попала в Пече в публичный дом, а потом ушла с немецкими солдатами на запад.

— Типун на язык тетке Ирме. И Балинту тоже. Гроша ломаного не стоят их сведения. — Имре облокотился на стол, обхватил голову ладонями. — Я еще тогда знал всю правду, но никому не говорил. Хотел, чтобы забыли об этой несчастной девушке.

— Так что же все-таки с ней случилось? — с нетерпением спросила Ева.

— Покончила с собой, — ответил Имре. — Вернулась домой, в родную деревню, и повесилась в сарае. Там ее обнаружил отец и тайком похоронил, чтобы об этом не узнал священник. А ведь, собственно говоря, она не была доносчицей.

— То есть как? — поразился Миклош. — В истории областного комитета партии черным по белому написано, что она была тайным осведомителем жандармерии.

— Чего не напишешь, когда в голове опилки. — Имре подозвал официанта, заказал кофе. Глядя вслед удаляющемуся официанту, тихо проговорил: — Ирма получила анонимное письмо. Кто-то сообщал, что Бори и я… Словом, вы понимаете, о чем речь. Ирма перепугалась: а вдруг Бори расскажет мне, чем они с Зоннтагом занимаются?

— Ты знаешь, кто написал эту анонимку? — поинтересовался Миклош.

— Знаю. — Имре повертел хрустальный бокал, бросил взгляд на Еву. — Бори была беременна.

— От тебя? — спросила Ева.

— Ну, если не от меня, значит, от святого духа. Но я-то об этом и не догадывался. Только на исповеди она призналась нашему приходскому священнику господину Турану и сказала, что хочет избавиться от ребенка. Поп не стал раздувать кадило, а велел своей поварихе Ребеке Вагнер поговорить с девушкой и помочь ей, поелику это возможно. Ребека подробно порасспрашивала ее, а потом написала анонимку. Ирма, естественно, взбеленилась. Набросилась на Бори, стала ее избивать, таскать за волосы. В это время пришли Зоннтаг и Харанги. Когда Бори сказала, что мы обычно гуляем вчетвером, жандарм сразу нас заподозрил. Он застращал Бори, и ей с перепугу показалось, что жандарм действительно все знает. Она и призналась.

— Хватит воспоминаний! — сказала Ева. — Пора по домам.