Дух Фиилмарнен и его дети

В середине зимы семью кузнеца и поселки соседей стали донимать необычайно расплодившиеся волки. Они ходили вокруг ограды, заставляя испуганно верещать свиней в сарае, а также устраивали концерты, завывая на все голоса на луну. Выходить в лес даже вдвоем – втроем стало опасно для жизни.

Одна красивая волчица смело появлялась белым днем возле дома кузнеца. Ей удалось сманить со двора двух собак, которых затем загрызли ее сородичи. Обеспокоенные нахальством волков, представители разных родов решили организовать на них охоту. От Элсли на нее отправились Гюрд и Хиреворд. За несколько дней совместных усилий Снайдерсов, Дармутов, Эсклермондов и Дарнеров было убито больше шестидесяти волков. Осада серыми человеческого жилья была снята. После этого в доме Элсли гостили Ирне и Ирле. Насмешник Ирле неожиданно оказался не в меру молчалив. Когда Гюрд намекнул на его странное поведение Хилле, та только рассмеялась:

– Неужели ты ничего не заметил?

– А что я должен заметить, кроме того, что он все время сидит, словно воды в рот набрал?

– А ты внимательнее посмотри.

Гюрд последовал совету старшей сестры и открыл одну удивительную вещь: Ирле не сводил глаз с Хелихелин. Вечерами он сидел молча, то и дело бросая робкие взгляды в ее сторону. Чуть что срывался с места, чтобы донести ей ведро с водой или оказать услугу. Хелихелин же то ли ничего не замечала, то ли умело скрывала это. Для Гюрда стало целым открытием, что его младшая сестра уже невеста. До сих пор он считал ее маленькой. Впрочем, так на нее смотрела вся семья. Ей приписывали детские мысли и желания отец, мать и Хилла из слепой любви, а Гюрд – по невнимательности. Родители и сестра баловали ее и наряжали как куклу, а Гюрд в своих отношениях с ней чаще всего ограничивался осознанием факта ее существования. Внезапно он увидел, что она – взрослая и красивая девушка, и что он совершенно не знает ее.

Хелихелин исполнилось пятнадцать лет. Она была на голову выше брата, очень стройная, с тонкими щиколотками и запястьями. Кожа у Хелихелин была молочно – белая, а по ней были разбросаны крупные бледные веснушки, поверх которых мелкой россыпью шли более темные. Впрочем, это нисколько не портило девушку. Волосы у нее были длинные и кудрявые, цветом похожие на раскаленную медь. Хелихелин была молчалива. Она отвечала на заданные ей вопросы, но никто не знал, чем заняты ее сокровенные мысли. Она не умела выдумывать хитроумных узоров для украшений, как Хилла, но искусно подбирала разноцветные камни для украшения рукояток охотничьих ножей.

После отъезда гостей Гюрд попытался сблизиться с сестрой, чтобы узнать ее лучше. Она разговаривала с ним, но он чувствовал себя отделенным от нее невидимой перегородкой. Юноша пробовал расспрашивать мать и Хиллу о внутреннем мире Хелихелин, но они были простыми женщинами, уверенными, что она думает обо всем так же, как и они.

Однажды весной Гюрд с Хиревордом возвращались из леса и увидели, как Хелихелин, ловко перескакивая с корня на корень, спускается по берегу к речке, чтобы набрать воды. Юноши невольно залюбовались ее горящими на солнце волосами, гибкостью и красотой движений. В тот же вечер Гюрд сочинил первую и единственную в его жизни песню:

Словно гибкая молодая ветка

Идет моя сестра по воду.

Солнце дарит ей золотой гребень,

Чтобы волосы ее сияли ярче.

Ветер дарит ей свою прохладу,

Чтобы не уставали ее быстрые ноги.

Ива дарит ей свою тень,

Чтобы лицо ее стало белее.

Река серебрится и переливается,

Мечтает стать ее зеркалом.

Песня эта понравилась Хиреворду и через него попала в дом Снайдерсов, а от них разошлась по всему Гаутанду.

Гюрд удивлялся, что никто в семье не видит, какая Хелихелин особенная, даже Хиреворд. После случая с торговцами его уже не тянуло в неведомые дали. Во всяком случае, он больше никогда не заговаривал об этом, а когда Гюрд спросил его напрямик, ответил:

– Когда думаешь, что некоторые вещи будут принадлежать тебе всегда, то перестаешь ценить их. А когда видишь, что вот – вот навсегда их утратишь, то начинаешь думать о них иначе.

Гюрд понял, что Хиреворд пережил сильное потрясение, и что душа его ищет покоя точно так же, как душа Хиллы ищет утешения и любви в семейной жизни. В то же время душа Ойглы чаще всего была сосредоточена на ощущении покорного терпения и боялась перемен. Душа Хелихелин жила в предвкушении радостей и счастья, которых она ждала от жизни. Сам Гюрд то желал, чтобы все было по–прежнему, то мучился какими– то неясными предчувствиями.