Дух праздника (СИ)

Ненадолго притих, давая брату отдохнуть и прийти в себя. Пока Наталь восстанавливал дыхание, Эйнеке прислушивался к звукам, доносящимся со стороны большой улицы. Ничего подозрительного, суматошного и хоть как-то похожего на разыскивающую «преступников» стражу не было. Только шумное многоголосье толпы. Эйнеке расслабился. Немного даже заскучал. Пытаясь перебороть скуку, оглядел загончик и, заметив на ближайшей жерди что-то тускло сверкающее металлом, протянул руку. Смог достать. Тихое звяканье, приятная тяжесть…

«Колокольчики», - улыбка на губах Эйнеке стала шире. В голову ему пришла блестящая идея. Недолго думая, младший близнец водрузил на шею старшего веревку с навязанными на нее колокольцами. Наталь недовольно дернул головой.

- Ты чего? Зачем?! - спросил, пытаясь уцепить лицо брата взглядом.

Эйнеке в ответ лишь пожал плечами, а мгновение спустя, сияя, как начищенный до блеска медяк, заявил:

- Эх, мог бы, еще бы рога тебе наколдовал!

- Как у того козлоного? - брякнул Наталь. Дернулся. Колокольчики на его шее пронзительно зазвенели.

- Не, балбес! Оленьи! - отозвался Эйнеке.

Наталь нахмурился. Он явно не слишком понял, что к чему. Эйнеке дал брату еще минуту на раздумье, а после, смирившись с его тугоумием, пояснил:

- Ну вот, смотри, нос у тебя с мороза красный. Мозгов в башке с орешек. Колокольчики на шее. Наколдовал бы я тебе рога, и ты был бы совсем как тот олень из сказки!

- Хм-м… - только и протянул Наталь в ответ. Быть может, он вспоминал, что там за олень из сказки, а может, изобразить обиду пытался… неважно! Эйнеке поддался нетерпению:

- Давай вперед уже, мой праздничный скакун! - поторопил он. - А то мы так и к полуночи до лекаря не успеем! Нажрется он водки и до утра не добудимся! Я ж так сдохну от боли!

И снова Наталю не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Он зашагал обратно через проулок, пока брат его размышлял о том, что даже если и не выиграет спор, то хотя бы всласть повеселится. И поиздевается.

========== Часть пятая: «Дух праздника» ==========

Все праздники для Наталя чем-то похожи. Во время них все идет наперекосяк, и всегда рядом Эйнеке, а еще к концу любого праздника душу Наталя разрывают два чувства: раздражение и радость. И этот Венец Зимы не был исключением. Без перерыва пробегав с братом на плечах, Наталь устал (да и до всей этой авантюры он был не шибко отдохнувшим), причем не столько телесно, сколько морально. Он не понимал, почему все всегда так сложно и почему нужно соблюдать условия глупого спора даже тогда, когда у них с братом явно возникают проблемы. Впрочем, Эйнеке хотя бы повеселел, и вроде бы Наталь того сам добивался, но…

Было кое-что в его веселье, что старшему явно не нравилось. Например, колокольчики. Их звон при каждом шаге сливался в ужасную мелодию. Этот звук не могли заглушить ни грохот сапог, ни пьяный гомон из каждого оконца. Все вокруг портило это настойчивое бренчание. Раньше Наталь воспринимал колокольцы как часть Венца Зимы, но теперь же они казались ему неким изощренным орудием пытки. На мгновение Наталь даже проникся сочувствием к оленям, которых в сказках вправду обвешивают этими звенелками.

Через десяток шагов Наталю вспомнились и слова брата по части рогов. Оленьих. Конечно же, оленьих! И вот с рогами на башке, братом на плечах и несмолкаемым звоном колокольчиков, они бы с Эйнеке шли к лекарю. Хороши наемники, ничего не скажешь! Только что убегали от стражи, а теперь, вместо того чтобы слиться с толпой, сделали себя еще более заметными!

Тем временем Хладберг все глубже погружался в праздничную кутерьму. На улице темнело, а песни гуляющих людей становились все громче и невнятней. Пели все. Едва ли не из каждого окна доносились голоса. Каждый, как мог, восхвалял свое божество, просил у него что-то или благодарил за уже данное, и все это сливалось в единый гул сотен голосов, объединенных общим мотивом. Никто не слышал соседа, никто никому не мешал, все просто радостно драли глотки. Передвигаться шагом люди тоже расхотели. Всюду была толкучка и беспорядочные танцы. Иногда они нарушались более или менее организованным хороводом, увлекающим в себя все больше людей. Меж взрослых то и дело мелькали дети, проскакивающие в праздничной давке, проскальзывающие меж чужих тел и несущиеся невесть куда.

Один из таких мелких бегунов врезался Наталю в брюхо. Полуэльф не упал лишь благодаря скоплению людей вокруг, а отлетевший от него мальчишка моментально вскочил и скрылся в толпе. Наталь смог пожелать ему только не быть затоптанным в этот Венец Зимы. Хоть сам Наталь общую давку преодолевал относительно легко, он волновался за брата и придерживал его за ноги. Из-за такой навязчивой заботы Наталь то и дело удостаивался болезненного подергивания за волосы или короткого удара пяткой по ребру. Впрочем, все это было мелочами. Эйнеке мог ворчать и недовольствовать сколько угодно, лишь бы не свалился и сознания не потерял. Наталь постоянно проверял, в порядке ли его брат: хоть Эйнеке и заметно развеселился, здоровья и сил у него вряд ли шибко прибавилось.