Дух воина

– Уж сотни лет нога врага не касалась плит этого зала. Ответь мне, кто ты, вторгшийся в мой дом? Твои ли воины убили моих сыновей?

Брудвар смог рассмотреть говорившего. Им оказался дряхлый старец со впалыми щеками, коричневыми пятнами на лице и пристальным взглядом, привыкшим требовать от других повиновения. Однако вождь засомневался, что старик смог бы поднять свое тело с места. О том, чтобы он сражался в этой груде железа, не могло быть и речи. Хотя, надо отдать должное, Брудвар находил доспех красивым. Панцирь, круглые наплечники, поножи обрамляли черные линии, повторяя их контуры. Нагрудную пластину, покрытую щербинами, выдававшими ее возраст, покрывал золотой узор. Такой же, как и рисунок на плащах стражи.

– Я Брудвар, сын Эрнульфа, сына Рагнира. Вождь Эргунсвальда. Или Севера, как привыкли говорить в Империи. Сочувствую твоему горю, но это мои воины убили твоих сыновей.

Показалось, что старик попытался встать, голова его затряслась.

– Ах, вот оно как?.. Сочувствуешь, значит… Не ждали мы тебя в Бранбурге, ох не ждали, а иначе сейчас бы все твое поганое войско кормило бы рыб.

– Возможно, – вождь не придал значения оскорблению. Все-таки перед ним сидел отец, потерявший детей. И Брудвар, как ни крути, был к этому причастен. – Тем не менее вы сражались достойно. Ваша готовность и так обошлась нам дорого, так что не вини себя. Иногда мы не в силах изменить неизбежного. Назовись и ты. Кто ты и почему так хорошо знаешь наш язык?

– Рукерт Шестой из рода Блукбертов, Великий Герцог, комендант и властитель крепости Бранбург. Мой род правит этой крепостью со дня ее основания. С тех пор, как Шторвуды пришли к власти, нам пришлось отражать ваши набеги, договариваться о мире, обмене пленными. Тот, кто правит Бранбургом, обязан знать ваш язык, так повелось издревле.

– С тех пор, как Шторвуды пришли к власти, изгнав жителей Арландии и Лумбрии за Стылое море. Ты не задумывался о том, почему наши языки столь похожи?

– А-а, понимаю, о чем ты, – крякнул старик, – слышал об этой сказке. Крестьяне начинают трещать о ней всякий раз, когда в Лестергарде поднимают налоги. Чернь она ведь такая: сегодня носит на руках, а завтра готова растерзать и переметнуться к врагу.

– Так, может, в их словах есть смысл? У меня есть веские доводы, которые подтверждают эти рассказы.

– И что мне с них? Что это меняет? Да ничего.

– О нет, это меняет многое. – Вождь улыбнулся, вспомнив о том, с каким гневом слушали его слова фэрлы.

– Может быть, ты и прав, да только вот историю пишут победители. Когда вас снова прогонят с наших земель, люди будут славить Императора, никому и дела не будет до твоих выдумок.

– Что ж, возможно, мне придется написать свою историю, – по-прежнему миролюбиво сказал вождь. – Так или иначе, твой бой окончен, Рукерт Шестой. Вели страже сложить оружие, и мы пощадим твоих людей. Да и тебе умирать ни к чему. Мы можем продолжить беседу в более спокойной обстановке.

– Развлекать тебя болтовней?! – вспылил тот. – Ты лишил меня всего, что мне было дорого! Никто из моих сыновей уже не наденет фамильного доспеха Блукбертов! – старик ударил себя по нагруднику. – Нет, Брудвар, я прожил достаточно и умру, как мужчина. Даргэн мне свидетель, я не посрамлю честь своего рода.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – пожал плечами вождь. – Вы тоже собрались на встречу со своим богом? – спросил он у воинов Империи?

Солдаты промолчали, буравя его злыми взглядами.

«Видимо, да».

– Дай-ка мне свой меч, – вождь забрал оружие у безымянного северянина, положив щит на пол. Размял кисти, прокрутив рукояти сразу двух клинков.

Один из противников начал отступать к стене, смещаясь к центру зала, но был остановлен метким броском ножа, который застрял у того в переносице. К счастью, его замысел сумел разгадать Гутлайф: имперец намеревался подрубить канаты, на которых держалась огромная люстра, висевшая прямо над северянами.

«Мой сын», – с гордостью подумал вождь, вспомнив случай на охоте.

Бросок послужил сигналом к атаке, после чего воины Эргунсвальда кинулись на имперцев, как голодные волки на раненую добычу.

Рукерт Шестой, дрожа то ли от гнева, то ли от старческой немощи, пытался встать с места. Но яростный бой закончился слишком быстро для того, чтобы комендант Бранбурга успел принять в нем участие. Последний из древнего рода бросил нелепые попытки подняться и теперь сидел на троне, смотря в глаза приближающейся смерти.

– Все еще не передумал? – спросил Брудвар. В наступившей тишине он слышал, как с лезвий его мечей падают и ударяются о пол капли крови.

– Нет. Избавь меня уже от этого позора. Тело подводит, годы уже не те.

– Тебе придется задержаться на этом свете. – Вождь подошел еще ближе, оказавшись на расстоянии шага. – Хочу выяснить, стоит ли твоя голова чего-нибудь.

Старик посмотрел на него исподлобья, с такой жгучей ненавистью, что от нее могли бы выкипеть океаны.