Дух воина

Продвигаться по завалам оказалось непросто. Одно неверное движение грозило вывихом лодыжки – ближе к линии сражения камни стали влажными от крови, а ступни то и дело касались тел северян. Но людские крики, всеобщая одержимость битвой, до боли знакомый лязг металла о металл – вся эта музыка войны гнала вождя вперед, обострив все инстинкты и подготовив тело к нечеловеческим нагрузкам.

Когда Брудвар оказался на передовой, а вместе с ним и отряды Избранной Тысячи, воины Эргунсвальда, узнавшие вождя, издали победные возгласы и принялись биться с удвоенной силой.

Брудвар окунулся в самую гущу сражения. Звуки стали тише, стук сердца – громче. Мир превратился в череду опаснейших схваток. Подставив щит под удар копья, летевший прямо в его голову, вождь играючи шагнул к противнику, вонзив лезвие меча в щель между пластинчатым воротом и шлемом. Заметив опасность слева, вождь развернулся в направлении удара и отразил выпад щитом. Вложив всю свою силу в удар, взмахнув сверху вниз, Брудвар обрушил клинок на кисть имперского защитника, все еще держащую древко. Кольчужная перчатка не выдержала остроты меча, рассыпавшись, вместе со сломанными звеньями на камни упали и отрубленные пальцы. Копьеносец взвыл, а Брудвар, не теряя ни секунды, с хрустом воткнул меч прямо в раскрытый рот воина, оросив руины бело-красным дождем из крови и зубов.

Рядом крушил противников кузнец Вьёрд, ломая кости одноручным молотом; прикрывая друг друга, сражались Гутлайф и Хагун; во главе с Ледяным Кулаком рубились воины Избранной Тысячи, создавая глубокие бреши в ставшей шаткой обороне имперцев.

Вождь встретился взглядом с очередным врагом. Вместо копья и щита тот был вооружен одним лишь мечом. Оружием, принадлежащим кому-то из северян. Судя по всему, в бою с ним воин и потерял шлем. Лоб облепили седые волосы. Из разбитых и опухших губ текла кровь. Глаза, обрамленные сеткой морщин, смотрели на Брудвара без какого-либо страха, с одной лишь ненавистью. Что-то знакомое проглядывалось в облике этого мужчины. Если бы не чужой доспех, то вождь вполне мог бы принять его за своего.

Жизнь раскидала их по разным берегам, но нечто неуловимое все равно их роднило. Далекая история? Общие предки? Кровь? Возможно. Но размышлять над этим не было времени.

Тяжелый удар обрушился на щит Брудвара. Левая кисть заныла от боли. Второй – также приняло на себя дерево. От третьего вождь легко уклонился – видел, что противник тяжело дышит и его силы на исходе. Вождь предугадал следующий шаг врага и уже хотел сделать ответный финт, завершив дуэль, но опоздал. Меч одного из воинов Избранной Тысячи снес половину головы имперца, прежде чем тот успел заметить угрозу.

Вместо благодарности вождь испытал чувство, похожее на детскую обиду, за что сразу и пристыдил себя.

Шаг за шагом защитники отступали. Становилось очевидным, что этот натиск им не выдержать. Воины Севера уже взяли высоты и теперь гнали имперцев вниз. Брудвар отметил, что никто из последних не показал спины и не бросился наутек.

С двух сторон вновь полетели стрелы – напомнили о себе арбалетчики, заставив вождя присесть на одно колено и укрыться за щитом. Передышка оказалась как нельзя кстати. Пот застил глаза, а шлем, казалось, потяжелел за время битвы. Хотелось снять кольчугу, скинуть с себя мокрый, прилипший к телу поддоспешник и окунуться в холодные воды Стылого моря.

«Старею», – кольнула невеселая мысль.

Когда Брудвар хотел встать и продолжить бой, мимо него промелькнула какая-то тень. Тенью оказался прыжок одного из уцелевших вулгримов. Прыжок, надо сказать, великолепный, достойный воспевания в сагах.

Худой воин с татуировками рун по всей спине на долю секунды завис в воздухе, расставив руки в стороны, сжимая два топора. Северянин упал прямо в ряды отступавших. Копье одного из них вошло в живот воина, насадив тело, словно рыбу на гладкую жердь. Но перед самым приземлением вулгрим успел скрестить руки и вонзить топоры прямо в шею имперца, отчего голова последнего покатилась вниз. Харкая кровью, северянин успел подрубить ноги еще одного врага, прежде чем отправился на встречу с Предками.

Вождь подавил в себе внезапный порыв последовать примеру безымянного вулгрима. Он шумно выдохнул и успокоил себя, как мог. Убедился, что сыновья целы, и оценил обстановку.

Линия сражения быстро отдалялась от руин. Воины Севера теснили защитников в глубь крепости, за стенами которой оказался самый настоящий город. За вытянутыми блоками казарм и хозяйственных построек прятались дома из камня. Возле них мельтешили простые люди, которые, в жуткой панике, под звон колоколов, выносили свои пожитки и бежали дальше.

В центральной же части крепости приковывал внимание грубый замок с четырьмя толстыми башнями по углам. На их вершинах развевались флаги. Вождь хищно улыбнулся: сегодня он планировал сменить их на знамена Эргунсвальда.