Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея

– Завтра же! – пробормотала Олга, укладывая веники в кадушку, и осеклась, вздрогнула всем телом. Лис был рядом.

Она выскочила из бани, как ошпаренная, и замерла посреди двора, крепко сжав кулаки и прислушиваясь к своим ощущениям. Рыжий шел с севера, значит пещера, что находится на южном склоне, пока в безопасности. Олга решила подождать.

– Только попробуй, мерзкий йок, только попробуй, – прошептала она, с ненавистью глядя вдаль, туда, где из туманно-серой дождливой кудели ткалась, медленно обретая четкие контуры, темная человеческая фигура.

В сенях он скинул на пол тяжелый от воды плащ и заплечный короб, отдав замершей рядом ученице перевязь и ножны.

– Баня? – он, не глядя на Младшую, провел рукой по лицу, убирая налипшие черные пряди со лба. Она кивнула.

– Хорошо, – он устало расправил плечи и шагнул за порог. После убийств он мылся в одиночестве, подолгу отскребая с себя чужую кровь. Олга бросила перевязь на лавку и кинулась к пещере. Стоян испуганно глянул на нее, приподнимаясь на локте:

– Что случилось?

Олга присела рядом, схватив озадаченного мужчину за руку.

– Хозяин вернулся, надо срочно уходить. Сиди тихо. Ночью я вернусь и заберу тебя. На себе понесу, слышишь, только тихо сиди, ладно? – от волнения она вся дрожала.

– Ночью уйдем, только ты скажи куда, хотя бы направление, тропку найдем обязательно… он не посмеет, слышишь! Я не позволю, – она закрыла лицо руками, – Творец Всемогущий, он убьет тебя… он сволочь, рыжий выродок, гад! Ему все едино, кого убивать, лишь бы…. Не позволю!

Стоян, нахмурившись, привлек трясущуюся в истерическом припадке Олгу, погладил по мокрым волосам, по щеке, приговаривая:

– Уйдем обязательно, никто и не догонит… И тропку найдем, только успокойся! Соберем вещи и уйдем.

– Да уйдем,– тупо повторила Олга. Она давно забыла, какого это, когда тебя нежно обнимают крепкие руки, готовые защитить, по-отцовски ласковые и нежные. – Соберем вещи и уйдем.

Вещи! Наваждение развеялось в дым. Я же… я же рубашку чистую, залатанную, Стоянову рубашку синего сукна, в бане положила! Господь мой, пощади!

Олга подняла голову, беззвучно шевеля помертвелыми губами и уставилась в сторону входного проема пещеры.

– Мила, красавица моя, милая, успокойся!

Стоян проследил ее взгляд. Отдернув полог, закрывающий довольно низкий вход в нору, стоял Лис, держа в руке смятую синюю рубаху. В другой руке тускло поблескивал обнаженный клинок.

– Значит вон оно как, милая, красавица моя, – Лис сделал шаг внутрь, внимательно разглядывая вытянувшееся лицо Стояна. Змея вскочила на ноги, заслоняя мужчину собой, и зашипела яростно.

– Не тронь его.

Рыжий бросил рубаху под ноги. Глаза его сузились, превратившись в тонкие злые черточки.

– Дура безмозглая, ты хоть знаешь, кого выходила, какую грязь в дом принесла? Небось, и спала с ним, потаскушка!

Он не говорил, рычал. Меч! Олга скользящим движением ушла в сторону, протянув руку к заветной рогожке, нащупала рукоять и выдернула клинок из свертка. Она двигалась быстро, но Лис был проворнее. Он ударил Змею мечом по затылку, кладя лезвие плашмя, и, как следует, пнул в незащищенный живот. От удара ногой Олга увернулась, следуя исключительно инстинктам. Голова гудела, перед глазами мельтешили рыжие искры, но пальцы крепко обняли рукоять меча и не собирались ее выпускать. Змея вскочила, приняв защитную позицию, и замерла, ожидая нападения. Лис несколько мгновений буравил ее холодным пронзительным взглядом.

– Я же все равно убью его. Ты не сможешь мне помешать, – тихо начал он, не двигаясь с места. Олга поджала губу. Она знала это.

– И не потому, что я такой кровожадный.

Олга молчала, следя, как подрагивает в воздухе кончик Лисьего клинка.

– Он из Стаи, – вкрадчиво продолжал тот. – Знаешь, что такое Стая? Кто такие Ловчие? Они убивают нас, как зверей, загоняют и цепляются в глотку, за деньги, за жратву, ради веселья. Они – псы, жадные и трусливые, понимаешь? Это – мразь! Они и на тебя когда-нибудь устроят охоту, как на волка, стаей в сорок кобелей. Их нельзя жалеть, пойми, они… вот, он, – нелюдь кивнул на Стояна, – никогда тебя не пожалеет. Мы для них – звери.