Духота

– Ну, всего доброго, всего доброго! Сон хороший? А то, может, из наших запасов таблетки…

– Зачем разбазаривать казённые средства?

– Ну, до свидания. Значит, условились: больше не пишете!

– Если…

– Да, да! Конечно!

Жених и невеста зашли на почтамт. Купили две поздравительные открытки с рисунком трубачей в расшитых кафтанах: шапки у малых ломились на затылок, а малиновые сапоги выпирали острыми носками!

Послав этих трубачей к прокурору и Оникию с приглашением на венчание (в ближайшее воскресенье после обедни в Успенской церкви), молодые в обветшалых джинсах и шлёпанцах на босу ногу отправились в ЗАГС, где им выдали проштампованные паспорта. Теперь они имели право – зарубите себе на носу – вести совместное хозяйство, плодиться и размножаться в интересах государства.

– Завтра не проспи! – инструктировал жених невесту вечером накануне венчания. – Разгладь гипюр и постарайся не смять платье в машине… В церкви яблоку будет негде упасть…

Лана, конечно, проспала.

Умаянная предвенчальной суетой, беготнёй по магазинам и портнихам, нервотрёпкой с прокурором и горкомовцами, волнением от предстоящего события, дуэлью с папашей (достал для свадебного ужина не тот сорт водки), телеграммами, денежным переводом (подарок от епископа из прикаспийских степей), выяснением с отцом Иоасафом таких милых деталей, как цвет ризы на венчании (Голубую! Голубую с серебряными гроздьями винограда!), убаюканная поздно вечером ласковым тембром лысого актёра, читающего по телевизору «Повесть о старосветских помещиках», она… проснулась от грохота взрывающейся гранаты.

Невеста сообразила, что держит телефонную трубку, поскольку её нежное ухо резал подзаборный сленг её избранника. Он вскочил с петухами и не понимал, как можно в такое утро спать!

В девять часов он вскарабкался на Эйфелеву башню, что высилась этикеткой на подкладке его французского пиджака, затем юркнул в сверкающий лаком чёрный «кадиллак», посоветовав матери не опаздывать к началу чина венчания. В машине улыбались принаряженный шафер, сосед-часовщик, да бородатый фотограф с аппаратурой в потресканном кожаном ящике на коленях.

Из церкви жених послал шафера с букетом цветов на «Волге» за невестой.

Суженая опаздывала.

Похрустывали горящие свечи, заливало пением, вздохами, ожиданием, неторопливостью прошений, возносимых пунцовым батюшкой… Ветерок, заносясь в храм, загибал пламя у свечей. У жениха взлипла рубашка… Он осторожно вышел наружу.

На впалых ступенях ёрзала цыганка с ребёнком на груди.

Жених мерил паперть шагами взад-вперёд…

Вспоминал, как его любимый писатель Константин Леонтьев шёл под венец, честно говоря, без особого очарования, ничего, кроме худа, не ожидая от брака… Почитателю таланта Леонтьева оставалось лишь немного дотянуть до тридцатилетнего рубежа, после чего мужчина, по мнению знатоков, редко попадает на семейные нары…

Сосед-часовщик, однако, угодил в капкан Гименея, когда ему было уже за тридцать. Воткнув лупу под веко, он горбился весь день над испорченными механизмами часов за столиком в магазине «Алмаз», где скупали драгоценный лом в окошке, украшенном решёткой с фантастическими птицами из бронзы. Эти сирены воркованием прейскуранта завлекали подворотных Одиссеев.

Часовщик, не отрываясь от пружин и шестерёнок, исподтишка посматривал на толпу и по глазам мужчин и женщин, как по блеску пламени на острых наконечниках копий, старался угадать, что у кого в кармане или в сумке. Пока неповоротливая приёмщица драгметалла картинно суетилась у аптекарски чутких весов, он выторговывал в очереди по заниженной цене золотые кольца, зубные коронки, а то и царский червонец.

Таскал капризничающие часы домой, возясь с ними даже по ночам под вопли проснувшейся жены:

– Что ты здесь бензином воняешь? Когда это кончится?

– Тсс! Соседи услышат, ребёнка разбудишь…

Коричневые сосцы супруги просвечивали сквозь тонкую ткань пеньюара круглыми пряниками из овса. Вокруг сосцов щетинились волоски. Жена раздражённо выстригала их ножницами или, опасаясь порезаться, убирала бритвой.

Глотая одну за другой фирменные сигареты, пилила мужа:

– Раньше думала, ты не такой, как все… Дура!.. Стихи мне читал… А сейчас?

– Перестань.

– Тебе разве меня нужно было брать в жёны? Тебе Сарру нужно было найти, Сарру, вот с такими гирляндами сисек, потную и вонючую, как ты сам! Мне из-за тебя даже ванну иной раз принять не хочется. Опустилась, как ты!

– Замолчи!

– Тянешь домой золото, хрусталь, деньги. Деньги – не всё!

– Пойди, заработай.

– У меня даже юбки приличной нет!

– Не прибедняйся… Ты хочешь, чтобы я, как Наполеон в ссылке щеголял в перелицованном мундире, а парижские модельеры гнали ему счет за ансамбли его жены?

– Корчишь из себя всезнайку, а кабы пойти, куда следует, да рассказать, чем ты занимаешься!

Весь город смеялся над ним, поскольку часовщик всем плакался, какая у него стерва, как недовольна суррогатными формами его половой активности.