Духовка Сильвии Плат

– О чём же? – поинтересовалась я скорее из вежливости.

У Горацио почти такой же здоровский костюм, как и у тебя. Интересно, его тоже сделала Синтия?

– Я подумал, что если выйду на сцену, то ты наконец заметишь меня.

Я отвлеклась от пьесы, серьёзно взглянув на тебя. Тёмно-зелёное перо, свисающее с твоей шляпы, выгодно контрастировало с цветом волос.

– Я вижу тебя, Сид Арго. Всегда видела…

Ты горестно усмехнулся, покачав головой. Перо качнулось вместе с тобой.

– И мне нравится то, что я вижу.

Ты тяжело вздохнул и сжал руки в кулаки, чтобы унять дрожь.

– Это просто школьная постановка. Что бы ни случилось, это не разрушит твою жизнь.

– Я понимаю, но… – ты поморщился, – …я никогда не был лучшим. Ни в чём. У меня нет особых талантов, да и в учёбе я довольно посредственен. Сейчас, когда мне дали шанс, мне впервые хочется понять, каково это – быть лучшим.

– Ты стоишь здесь в костюме Гамлета. Ты. Ни кто-то другой. Ты уже лучший.

Ты печально глянул на сцену.

– Скоро мой выход, – предупредил ты, говоря самому себе, опуская взгляд в пол.

Я резко взяла тебя за подбородок, притянув ближе к себе, отчего твои круглые глаза широко раскрылись. Ты встрепенулся, словно тебя окатили холодной водой. Моё присутствие всегда действовало на тебя подобным образом. Сейчас ты нуждался именно в такой встряске.

– Даже если ты не веришь в себя, то знай, что я верю в тебя, – это последнее, что я успела сказать перед твоим выходом.

Больше в течение пьесы ты ни разу не жаловался на волнение.

26

Не буду скрывать, оказавшись на сцене, я разнервничалась, и в то же время в кровь хлынул адреналин. И мне это понравилось.

Я не думала о том, что делаю, о том, как нужно стоять, двигаться или говорить. Строчки сами слетали с губ, превращаясь в нечто новое. Раньше они казались мне напыщенными и искусственными, но теперь это чувство исчезло. Всё получилось так естественно, что позже я сама поразилась этой непривычной лёгкости.

Ты играл великолепно. Пожалуй, лучше, чем на всех репетициях, вместе взятых. Я даже испугалась того, что ты говорил, будто это были не слова Гамлета, а твои.

Гамлет: Вы добродетельны?

(Твой голос холоден как лёд)

Офелия: Мой принц?

(Я действительно растерялась, поэтому даже не пришлось играть.)

Гамлет: Вы красивы?

Офелия: Что ваше высочество хочет сказать?

Гамлет: То, что, если вы добродетельны и красивы, ваша добродетель не должна допускать собеседований с вашей красотой.

(Ты складываешь руки за спиной, глядя на меня исподлобья.)

Офелия: Разве у красоты, мой принц, может быть лучшее общество, чем добродетель?

Гамлет: Да, это правда; (ты выпрямился) потому что власть красоты скорее преобразит добродетель из того, что она есть, в сводню, нежели сила добродетели превратит красоту в своё подобие; некогда это было парадоксом, но наш век это доказывает. Я вас любил когда-то.

(Ты смотрел на меня так пристально, что на какой-то миг я перестала дышать.)

Офелия: Да, мой принц, и я была вправе этому верить.

Гамлет: Напрасно вы мне верили; потому что, сколько ни прививать добродетель к нашему старому стволу, он всё-таки в нас будет сказываться; (пауза, а потом ещё серьёзнее, чем прежде) я не любил вас.

Офелия: Тем больше была я обманута.

Гамлет: Уйди в монастырь; к чему тебе плодить грешников?

(Ты близко подошёл, желая дотронуться, но не сделал этого, вовремя опомнившись. Я вздрогнула. Это не было запланировано. Мы играли свою собственную пьесу, делая это совсем не так, как нас учил Прикли.)

Сам я скорее честен; и всё же я мог бы обвинить себя в таких вещах, что лучше бы моя мать не родила меня на свет; я очень горд, мстителен, честолюбив; к моим услугам столько прегрешений, что мне не хватает мыслей, чтобы о них подумать, воображения, чтобы придать им облик, и времени, чтобы их совершить. К чему таким молодцам, как я, пресмыкаться между небом и землей? Все мы – отпетые плуты, никому из нас не верь. Ступай в монастырь. Где ваш отец?

Офелия: Дома, принц.

(Я сникла. Очевидно, что это всего лишь пьеса, и ты говорил то, что было написано века назад, тем, кого ты даже не знал. Но это так глубоко задело меня, что к горлу подкатил неприятный комок.)

Гамлет: Пусть за ним запирают двери, чтобы он разыгрывал дурака только у себя. Прощайте.

(Ты собрался уходить)

Офелия: О, помоги ему, всеблагое небо!

(Ты остановился и обернулся.)