Духовка Сильвии Плат

– Я… я не знаю, как её правильно завязывать.

Я молчу, всё ещё пытаясь отдышаться.

– Наверно, какой-то специальный узел.

– Я видел такие в фильмах… Но как их делать?

– Это узел висельника, – говорю я вдруг, прерывая уж слишком спокойную беседу. Такое чувство, будто они обсуждают новый цвет стен или выбирают софу в гостиную. Не бред ли? – по-другому узел Линча.

– Откуда ты знаешь? – удивляешься ты.

– Он предназначен не только для казней через повешение, – объясняю почти деловито. Все изумленно пялятся на меня, словно это не они убили Милитанта. Я тяжело вздыхаю. – Это морской узел. Используется на суднах и при рыбалке. Раньше мы с отцом часто рыбачили, он и научил меня.

– Так ты можешь его сделать?

– Это несложно, – я забираю у тебя верёвку.

У меня ужасно трясутся руки. К горлу подкатывает ком, отчего я готов одновременно расплакаться и распрощаться с содержимым желудка. Каким-то образом я всё же умудряюсь сделать завитки, а после продеть конец верёвки в образовавшееся отверстие. Все наблюдают за тем, как я это делаю, от чего меня начинает трясти ещё сильнее.

– Дальше нужно только надеть петлю на него и подвесить. Она затянется сама. Думаю, все знают, как это работает, – я подаю верёвку тебе.

Ты странно косишься на меня, но ничего не говоришь, надеваешь ему на шею петлю. После чего мы берём труп за ноги и осторожно пытаемся переместить его на другую сторону, за перила. Силы на исходе, поэтому кажется, что это гораздо труднее, чем всё, что мы делали до этого.

Как только петля затягивается на бездыханной шее, я чувствую облегчение и в то же время ещё больший ужас. Всё происходит тихо, но быстро. Я чуть отскакиваю назад, Синтия содрогается всем телом, снова начиная еле слышно всхлипывать, а Том хватается рукой за горло. Ты никаким видимым образом не реагируешь. От этого мне становится ещё беспокойнее.

Когда мы все более-менее успокаиваемся, происходит то, чего каждый из нас ожидает меньше всего: Милитант приходит в себя и хватается руками за верёвку на шее, пытаясь ослабить смертельную хватку. Синтия, вскрикнув, инстинктивно подбегает к перилам, я вздрагиваю, но не двигаюсь с места. Меня парализует. Каждый из нас на пару секунд теряется, что в итоге оказывается роковым.

Позже ты бежишь вниз, чтобы придвинуть складную лестницу, стоящую у стены, под ноги Милитанта. За тобой спускается Том. В доме слышны только крики Синтии, предсмертные горловые звуки висельника и скрип половиц. Ты не успеваешь его спасти, так как он задыхается прежде, чем ты добираешься до лестницы.

Том без сил садится на пол, хватаясь за голову.

– О боже! – заскулила Синтия в тишине. – Боже!

Тело болтается под люстрой, словно маятник, постепенно замирая. И лишь ты остаёшься невозмутимо спокойной. В твоих глазах я замечаю нечто, что не могу объяснить, но это не страх.

Повисает гробовая тишина. Все остаются на своих местах, не зная, что сказать и необходимо ли.

– Ты говорил, что он мёртв, – хрипишь ты Тому, переводя взгляд в его сторону, очевидно понимая, что отчитывать ребёнка, каким он и является, тем более в данной ситуации, бесполезное занятие. Но уж больно мы все шокированы и потрясены произошедшим, чтобы проигнорировать это.

Он поднимает на тебя замученный взгляд.

– У него. Не было. Пульса, – отчеканивает он без истерик, находясь в таком же подавленном состоянии, что и остальные.

– Что же теперь делать? Что делать? – слёзно спрашивает Синтия. Я никогда прежде не видел её такой испуганной. Никогда.

– То, что делали раньше. Закончим начатое, – отвечаешь ты серьезно, не желая больше разбираться в том, кто так непоправимо оплошал. Кажется, для тебя это что-то вроде очередного школьного задания. Интеллектуального вызова.

– Выйдем на улицу и зайдём как ни в чем не бывало, – в тишине кажется, что твой голос – единственное, что находится в доме, – потом вызовем полицию. Когда они приедут, скажем, что гуляли у школы, а вернувшись, увидели тело мистера Милитанта, висящее на люстре.

Все знают, что это самый мудрый план, которому можно следовать в данной ситуации, но всё равно не двигаются места. Только сейчас я заметил, как у меня ноют руки, ноги – всё тело. Ещё секунда, и меня разорвет на кусочки…

В итоге мы вчетвером надеваем куртки и направляемся к выходу. Ты пропускаешь Синтию и Тома вперед, а после упираешься мне рукой в грудь, не давая пройти.

– Ты не идёшь с нами. Отправляйся домой.

– Почему? Теперь мы все за это в ответе.

– Тебя никто не видел. И в доме без перчаток ты ничего не трогал. Ты можешь просто уйти. К тому же… твоё сердце.

– Не в этом дело! После всего, что произошло… Мы убили человека. Я убил человека! Я лично завязал эту петлю, – я перехожу на крик, потому что слишком напуган и шокирован, чтобы вести светские беседы. – И теперь ты говоришь мне, чтобы я ушёл?

– Сейчас не время это обсуждать, – замечаешь ты спокойно.

– Хорошо, – я киваю, – я уйду, но тогда ты пойдёшь со мной. Ты не связана с этой семьей. Всё, что могли, мы уже сделали. Позволь им самим с этим разбираться.