Духовная амнезия: беседы о том, как не забыть о Боге

Вот кто-нибудь заходит в компьютер, бродит там и находит все что угодно, заходит сюда, заходит туда, использует всяческие программы, изводит себя, проливает семь потов, не спит по ночам, тратит безконечные часы — разве он не напрягается? Напрягается. А какая разница между ним и мной, не разбирающимся в этом и мучающимся! Я же всё забываю, записываю каждый шаг на компьютере, чтобы не забыть следующее действие. Ну не понимаю я ничего в этих вещах! А разница в том, что он делает это с удовольствием, любовью, наслаждением — и радуется этому. Он может сидеть по семь часов перед компьютером и наслаждаться, а я позанимаюсь этим полчаса, чтобы чему-то научиться, и тут же устану, у меня разболится голова. Понимаешь?

Церковь — это пространство, где ты не чувствуешь давления. Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что на тебя давят в Церкви. Единственное, в чем хочу, чтобы ты чувствовал давление, — это Христова любовь, т. е. чтобы ты чувствовал нежный нажим, что «Христос любит меня, но не давит». Ничего обязательного. Чтобы ты сделал что-нибудь насильно? Вынужденно? Да никогда. Вот что я имею в виду, говоря «ничего обязательного». Всё добровольно.

Ты собрался стать монахом, и тебя спрашивают:

— Сам ли ты на это идешь? Не привели ли тебя? Не промыли ли тебе мозги, не раскаешься ли ты в этом потом?

Ты встаешь на очень тесный, трудный и суровый путь с чрезвычайно многими лишениями. Становишься монахом — у тебя нет телевизора, денег, мобильного телефона, роскошной еды, машин, разнообразных вещей. У хорошего монаха ничего этого нет. И Церковь его спрашивает:

— А свободно ли ты приходишь?

— Свободно.

— Ты в этом уверен?

— Уверен!

— Подумай еще раз!

— Думаю еще раз.

— Хочешь ли?

— Да! Богу содействующу, честный отче!

И потом видишь настоящего монаха, который радуется, хоть у него ничего нет. И говоришь:

— Ну что, дитя мое, не чувствуешь ли ты сейчас давления?

Однажды мы с учащимися одной школы поехали на экскурсию и остановились в монастыре, чтобы поклониться святыням. И один ребенок спрашивает у монаха, сопровождавшего нас:

— У вас тут что, нет телевизора?

Монах ответил:

— Нет!

Было очень смешно слышать это в монастыре, в умилительной атмосфере. Мы стояли в соборном храме, монах объяснял нам всякие вещи, и тут этот ребенок в своей невинности, простоте и искренности спрашивает:

— У вас здесь что, нет телевизора? И вы никогда не смотрите телевизор?

— Нет!

Он опять спрашивает:

— И вы такой радостный? Вам что, не скучно без телевизора?

— Нет!

— А почему?

Потому что я этого хочу и делаю так! Хочу и делаю, и знаю, почему делаю это: потому что вместо того, чтобы смотреть телевизор, я смотрю на Христа в своей молитве, потому что вместо того, чтобы мои глаза сквернились телевизором, они наполняются слезами, когда я молюсь, и это невероятно прекрасно. Слезы на молитве самые сладкие. Ты ощущал их вкус? Тогда понимаешь, что я имею в виду. Не ощущал? Потому и не понимаешь. Поэтому нам говорят о чем-нибудь, а мы думаем: «Да как же это возможно? Так не бывает! Тяжелое же иго — эта жизнь, которую вы ведете!»

А мы никого не заставляем и никому ничего не навязываем, и поскольку делаем это добровольно, то этим наслаждаемся.

Другой ребенок спросил:

— И вы вообще не едите мяса? Даже на Пасху? Вы не запекаете мяса?

— Нет!

— Да ладно, а что вы едите на Пасху?

— По большим праздникам — рыбу. Хорошо приготовленную. Но мяса не едим!

— Ой! Это очень трудная и непосильная жизнь! — говорят дети.

Когда чего-то не любишь, когда делаешь что-нибудь, не зная, зачем это делаешь, когда смотришь на внешнюю сторону, не зная, что за ней скрывается Личность, и когда твой подвиг не получает личностного характера, — тогда он подобен йоге, где говорят: «Хочу достичь определенного уровня, хочу превозмочь сон, превозмочь голод, превозмочь плотские желания, превозмочь биологические нужды» и т. д. Но это не наш подвиг! Наш подвиг — прикоснуться ко Господу, прикоснуться ко Христу.

Это мне сказали на Святой Горе Афон, когда я спросил:

— Зачем вы пришли на Святую Гору? Какой была ваша цель?

Это сказал мне один монах, 83-летний монах, в скиту святой Анны:

— Моя цель — хоть раз в жизни смочь прикоснуться к Христовым ногам, припасть к ним, обнять и облобызать их, прикоснуться ко Христу!

Как же мне это запало в душу! Он сказал это в 1986 году, а я до сих пор это помню. Он не сказал, что его цель — поститься, научиться бодрствовать по ночам, молиться по четкам, класть поклоны, научиться еще чему-нибудь. Ничего из этого. Не это цель. Цель — это Личность, цель — Иисус Христос, Божий Сын. Он наша цель, Его я ищу в подвиге, который совершаю, и ради Него пощусь, не ради цели, а ради Него. Ради Него добровольно напрягаюсь, и мне это приятно. Я не мазохист, не садист, но наслаждаюсь этим напряжением, потому что радуюсь тому, что делаю. И, напрягаясь, я в то же время наслаждаюсь чем-то высшим, чего ты представить себе не можешь.