Духовно-аскетические беседы

– Отче, твои мысли остудили мой ум и сердце, как прикосновение холода самой смерти, а я ожидал от тебя душевной теплоты и жара огня христианской любви. Я искренне верил, что великая схима подобна прикосновению к божественному огню и вхождению души в неземной свет невыразимой радости и блаженства самой горячей и обжигающей любви Христовой.

Старец засмеялся и бережно потрепав голову молодого монаха ответил:

– Жар душевного  огня – это  сила  человеческой  душевности, а  не  духовности,  которая  есть  остужающее  безстрастие.   Безстрастие умершего для мира, любым страстным и живым человеческим естеством, имеющим живое и горячее человеческое сердце, всегда воспринимается вначале как остужающий холод. Но это в действительности не холод, а огонь, огонь смирения, который имеет совершенно иную неземную природу любви духовной и безусловной, не связанной с привычной человеческой чувственностью и эмоциональностью, которые люди и считают теплом.

Это ещё одно отличие великой схимы, которая есть проявление любви не душевной, а духовной, которая  выше понятий  телесно-душевной человечности. Все люди, играющие в земные душевные игры, ищут любви чувственной, страстной и душевной, как живой и сугубо человечной, а умершие для мира игр, являются носителями иной – сверх чувственной, безстрастной и духовной любви, но не мёртвой, а охладевшей только для любой человеческой страстности и мирской глупости, зато воскресшей для иного мира, иного ума и иного бытия, о котором земная любовь не имеет представления.

Вот почему схимники – это носители самой высокой духовной свободы, которые в схватке с  самими собой,  длившейся всю  жизнь, освободились от всяких  игр и груза страстной человечности по слову Спасителя – «…и познаете истину и сделает вас свободными».

Свобода их стала высоким даром им от Господа, поскольку они смогли превозмогая самую страшную боль и скорбь, вычерпать ещё при жизни своё живое, чувственное и страстное человеческое сердце без остатка,   наполнив  его иной – тихой, безстрастной и безусловной любовью ко всему сущему, которая и есть Любовь Отца.

Вот почему любому живому и горячему человеческому сердцу эта безусловная любовь схимы кажется  не  жаром, а  холодом, но это не холод, поверь мне, это огонь смирения, который может  в одно мгновение может стать испепеляющим жаром солнца,  а  затем также  быстро леденящим холодом арктики, ведь ангел жизни и ангел смерти – это не два разных ангела, а один и тот же ангел и носитель безусловной божественной любви, о которой  до времени не ведает страстная и дуальная человеческая любовь, разделённая при  жизни  надвое добром и злом….

Молодой монах сидел перед старцем молча потупив глаза и по его щекам текли горячие слёзы, обжигая кожу точно огнём. Он чувствовал как сильно бьётся в груди его живое, очень чувственное, большое и горячее человеческое сердце, наполненное до краёв наивной добротой и наивными душевными иллюзиями, которое ему только предстоит вычерпать по чайной ложечке без остатка, чтобы наполнить его неземным светом и огнём смирения безстрастной и безусловной любви, которая долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит…

– Отчего приуныл, мой друг? – поинтересовался старец, видя удручённое состояние монаха.

– От понимания того сколько мне ещё всего предстоит узнать и сделать на этом пути, – ответил монах.

– Так этому только радоваться нужно, а не оплакивать себя, поскольку ты получил знание о пути совершенной веры, а любой путь осиливает только идущий. Так что заходи ко мне, как будут вопросы.

– Спаси Господи, отче…

Разговор монаха со старцем о молитве

…продолжение…

– Здравствуйте, отче.

– Здравствуй. С чем пришёл?

– Хотел бы поговорить с вами о молитве, если можно.

– Можно, конечно. Что именно тебя интересует?

– Отче, а почему совсем не осталось учителей молитвы и  молитвенного делания ?

Старец задумался и после  непродолжительной  паузы  ответил:

– Потому что не стало тех, кого можно было  этому учить,  а  раз нет  учеников,  то  нет и учителей, которые  вырастают из  самих учеников  и передают  знание  дальше своим  ученикам.

– А  почему не стало учеников ?