Читаем Думай, что говоришь полностью

Каждый пишет, что он слышит,Каждый слышит, как он дышит,Как он дышит, так и пишет,Не стараясь угодить.Так природа захотела,Почему – не наше дело,Для чего – не нам судить.

Это не просто красивый образ, но и хороший совет. Следите за дыханием, когда пишете! И если оно сбивается, значит самое время остановиться, отдышаться, перечитать написанное и подумать, что увидят в тексте ваши читатели.

Часть третья

Выбор слов

Глава 5

Осторожно! Иностранный агент! Или о трудностях перевода

«Волны… падали вниз стремительным домкратом». Эта фраза из очерка начинающего прозаика Ляписа-Трубецкого – одного из героев романа Ильфа и Петрова «12 стульев» стала крылатой и уже много лет вызывает смех у читателей. Как не уподобиться Ляпису?

Культурный обмен

Ни один язык не развивается в изоляции. В него непрерывно проникают слова из других языков и либо остаются навсегда, превращаясь в близкие и родные, либо «выветриваются» и забываются. И этот процесс не прекращается никогда. Возможно, русский язык долгое время был отделен (хотя и не абсолютно) от языков европейских, но зато у него была возможность черпать новые слова из различных тюркских наречий.

Такие, казалось бы, стопроцентно древнерусские слова как, например, «кафтан», «сарафан», «сафьян» на поверку оказываются тюркизмами. А еще: чулан, амбар, барабан, артель, бахрома, бирюза, бугор, ямщик, кирпич, кулак, башмак, колпак… И даже «боярин» и «богатырь»! Тюркизмы начали проникать в русский язык еще в домонгольский период, но самый мощный их приток приходится, разумеется, на время, когда Русь соприкасалась с Золотой Ордой. Историки спорят о том, настолько эти контакты были враждебными или дружественными, что на самом деле скрывается под понятием «Татаро-монгольское иго», но несомненно одно: именно в этот период русский язык пополнился множеством тюркских слов.

Но тюркизмы – это далеко не первое заимствование в русском языке! Когда только возникло само название Русь (то есть, не позже Х века) в древнеславянских говорах уже было множество скандинавских слов. Например: буква, стяг, хлеб, якорь, осел, купить, броня. А еще славяне охотно заимствовали слова из финно-угорских языков. Это и названия рыб (семга, камбала, килька, корюшка, навага, салака), морских млекопитающих (морж, нерпа), рек (Охта, Молога, Онега, Пичега, Устюг, Вычегда, Клязьма) и озер (Селигер, Ильмень, возможно, также Ладога и Нева). А еще названия многих русских поселков и городов – такие как Вологда, Кинешма, Решма и т. д. И, конечно, шел очень интенсивный обмен с соседними славянскими народами. До определенного момента все славянские наречия оставались лишь диалектами единого языка, но и расставшись, они сохранили множество «сувениров». Например, из польского в русский пришли слова «быдло», «вензель», «дозволить», «забияка», «клянчить», «повидло», «повстанец», «поединок», «пончик», «поручик», «предместье», «сума», «фигляр», «хлопец». А из балтийских – «ковш», «кувшин», «пакля». Введение христианства и контакты (не всегда мирные) с Византией подарили нам заимствования из греческого языка – как связанные с церковным богослужением (ангел, икона, псалом), так и сугубо светские (фонарь, кадка, терем).

Но наиболее ощутимые заимствования связаны с деятельностью Петра I. Возможно, даже не из-за их рекордного количества, а оттого, что происходили они быстро и «в приказном порядке». В своих указах царь нередко разъяснял, как следует правильно называть его нововведения, каково их происхождение и что они означают. Например, в указе об учреждении ассамблей было написано: «Ассамблея – слово французское, которое на русском языке одним словом выразить невозможно, обстоятельно сказать, вольное в котором доме собрание или съезд делается не только для забавы, но и для дела; ибо тут можно друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается; притом же и забава». А дальше он разъясняет, что «каким образом оныя ассамблеи отправлять определяется ниже сего пунктом, покамест в обычай не войдет».

Желающие принять участие в ассамблее дамы и кавалеры должны были выучить целый ряд новых понятий – таких как «политес» (правила вежливости), «роба» (верхнее платье), «фижмы», «корсет», «шлейф», «парик», «мушка», «веер», «махаться» (подавать знаки веером), «пудра» (для мужских волос), «менуэт», «полонез», «контрданс», «кадриль», «иллюминация», «фейерверк», и т. д.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский без ошибок

Похожие книги

Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2
Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2

Второй том «Очерков по истории английской поэзии» посвящен, главным образом, английским поэтам романтической и викторианской эпох, то есть XIX века. Знаменитые имена соседствуют со сравнительно малоизвестными. Так рядом со статьями о Вордсворте и Китсе помещена обширная статья о Джоне Клэре, одаренном поэте-крестьянине, закончившем свою трагическую жизнь в приюте для умалишенных. Рядом со статьями о Теннисоне, Браунинге и Хопкинсе – очерк о Клубе рифмачей, декадентском кружке лондонских поэтов 1890-х годов, объединявшем У.Б. Йейтса, Артура Симонса, Эрнста Даусона, Лайонела Джонсона и др. Отдельная часть книги рассказывает о классиках нонсенса – Эдварде Лире, Льюисе Кэрролле и Герберте Честертоне. Другие очерки рассказывают о поэзии прерафаэлитов, об Э. Хаусмане и Р. Киплинге, а также о поэтах XX века: Роберте Грейвзе, певце Белой Богини, и Уинстене Хью Одене. Сквозной темой книги можно считать романтическую линию английской поэзии – от Уильяма Блейка до «последнего романтика» Йейтса и дальше. Как и в первом томе, очерки иллюстрируются переводами стихов, выполненными автором.

Григорий Михайлович Кружков

Языкознание, иностранные языки