Думы

Рылеев внимательно следил за полемикой, развернувшейся вокруг дум, но не принимал в ней участия. Когда поэт задумал издание своего цикла отдельной книгой, был написан первый вариант предисловия к ней. Здесь подробно говорилось о задачах сборника, но не затрагивался вопрос о жанре входящих в него стихотворений. Предисловие звучало вызывающе резко и, как справедливо полагал А.Т. Цейтлин, «убедившись в политической нецензурности этой первой редакции предисловия, автор «Дум» и не представлял его в Московский цензурный комитет»[93]. При дальнейшей его переработке наиболее одиозные с точки зрения властей абзацы, в которых обличался «деспотизм, боящийся просвещения», были исключены. Существенно, однако, не только то, за счет чего была сокращена первая редакция предисловия, но и то, чем она была дополнена. Важное место в ней заняли суждения о генезисе жанра дум. Поддерживая Бестужева в его споре с Козловым, Рылеев заявил: «Дума, старинное наследие от южных братьев наших, ваше русское, родное изобретение. Поляки заняли ее от нас», — и затем сочувственно цитировал Сарницкого, свидетельствующего, что «на Руси пелись элегии в память двух храбрых братьев Струсов, павших в 1506 году в битве с валахами. Элегии сии, говорит он, у русских думами называются, Соглашая заунывный голос и телодвижения со словами, народ русский иногда сопровождает пение оных печальными звуками свирели». Последнее замечание также не могло не вызвать у современников тенденции соотносить жанры элегии и думы. Как известно — и об этом охотно, напоминали в начале XIX в. тогдашние пиитики и теории словесности, — элегии первоначально исполнялись под звуки музыкального инструмента, по которому был назван и сам жанр.

Очень интересно и значительно утверждение Рылеева, что жанр дум не идентичен жанру исторических песен Немцевича. О пьесе «Олег Вещий» Рылеев заметил, что она не должна была «войти в сие собрание», потому что это «историческая песня (spiew Historyczrny)». Таким образом, ставя перед собой ту же самую цель, что и его польский предшественник, Рылеев стремился достичь ее средствами другого жанра и в самой определенной форме предуведомлял об этом читателя.

Русская история, говорил своим предисловием Рылеев, не только выдвинула галерею героических личностей, которых можно поставить в пример современникам. Она создала и те поэтические формы, в которых; пристало «славить подвиги добродетельных или славных предков». Думы призваны были, по замыслу их автора, обратиться к героическому прошлому в поисках как тем для творчества, так и художественных традиций, которые должны быть продолжены и развиты современную эпоху.

Полемика, сопровождавшая появление рылеевских дум, представляет собой интересную и поучительную страницу нашей литературной истории. Ее анализ не только позволяет полнее и правильнее представить себе, как были приняты рылеевские думы. Она дает материал, поясняющий сам облик эпохи, характерное для нее восприятие литературы, преломление поэтических образов в умах и душах современников. В этом смысле спор о жанре дум, шедший в 1823-1825 гг., не менее Значителен, чем предшествовавший ему спор о балладе или развернувшийся одновременно с ним спор об элегии.

*

«Думам» принадлежит значительное место в истории русской романтической поэзии.

Когда русский романтизм стал завоевывать господствующее положение в литературе, первые и наиболее значительные его успехи были достигнуты в лирических жанрах. Именно в лирике — сначала у Карамзина, а затем у Жуковского — сложилась та образная и стилистическая система, которая стала позднее определяющей не только для романтической лирики, но и для романтизма в целом. Успех «Сельского кладбища» ознаменовал в 1802 г. начало новой литературной эпохи, победу новой поэтической школы, которая позднее обратится и к стихотворному эпосу, к поэме, но обратится к ним во всеоружии того, что было выработано в творческой лаборатории романтической лирики.

Важную ступень этого процесса знаменовали собою исторические, или эпические, элегии Батюшкова. Исследователи его творчества (Б. С. Мейлах, Н. В. Фридман) не раз отмечали, что работа над этими произведениями могла бы привести поэта к созданию поэм, подобных пушкинским. Но очевидно и другое: русская лиро-эпическая поэма, в том числе и пушкинская, могла бы не стать такой, какой она стала, если бы ей не предшествовала батюшковская элегия. Творчество Батюшкова оказало несомненное и значительное влияние на русскую гражданскую поэзию[94], но гражданская поэзия должна была сама повторить этот путь. Эту задачу в решили рылеевские «Думы».