Дуракам всегда везёт

– Джинсы,– Лёха поглядел на Петелина весело. – А что, поехать да переодеться? Иначе не будет разговора? Я вообще-то работать приехал, не понты кидать. Костюм старый, ботинкам пять лет. Не жалко запылить тут у вас и даже порвать случайно. А это добро есть у меня. Оно для города. Да и то пока дико смотрится. Девяносто пять процентов населения в нормальной одежде ходят. Ряженых пока мало.

Прибылов Лёнька загружал бункер, Малович отошел метров на двадцать и щёлкнул раз пять фотоаппаратом. Владимир с Лёней в это время стояли рядом и на комбайн с машиной не пялились. Просто болтали что-то про директора Бурова.

– Есть будешь? – крикнул Прибылов корреспонденту. – У Вовки молоко и хлеб, мне жена колбасы любительской настрогала, да три больших картошки выделила плюс зелёного лука пучок. Пойдёт? Не ресторанная жратва, конечно.

– Не завтракал. Пойдёт, – подошел Малович. – Я в ресторане не ем. Там если ешь, то и пей. Без спиртного хрен что закажешь. Три часа будешь ждать, пока принесут. А я не употребляю.

– Язва? – спросил Петелин. – Так тебе и лук тогда не надо есть.

– Не… – корреспондент сел перед расстеленной скатертью, вдвое свёрнутой. – Спортсмен я. Легкоатлет. Первый разряд. Мастера мечтаю выполнить. Да и неохота пить. Не знаю почему.

Поели. Лёня развернул комбайн и уехал в деревню. Ему уже тут делать было нечего. Зерну позднему ещё пару недель дозревать. А Петелин с необычным корреспондентом вместе натянули полог на кузове, закрепили крючками за планку на бортах и двинулись на ток. Это двадцать километров ходу. На средней, безопасной при перевозки зерна скорости полчаса пилить.

– Слушай, Лёха, два вопроса к тебе, – Петелин остановил ЗиЛ. Повернулся к Маловичу, левый локоть на руль уложил, а правым уперся в колено и на кулак поставил подбородок. – Первый: почему опять про меня скомандовали написать? Статей обо мне уже складывать некуда. И второй вопрос. Если бы не приказали сейчас тебе похвалить меня в трёхсотый раз, сам приехал бы? По собственному желанию?

– Ну, если бы я точно знал, что Вы мне ответите на единственный мой вопрос, то приехал бы, – Малович сунул руку в карман пиджака. Достал блокнот и ручку. Блокнот шестикопеечный, ручка старая, которую он грыз за колпачок когда думал. – А так, чего бы мне ехать? Я про Вас и так всё знаю. Больше, чем про папу с мамой. А на первый вопрос чего отвечать? Нечего. Под козырёк – и побежал приказ выполнять. А Вы-то что думаете лично? Почему раз двести за год пишут и сюжеты снимают торжественные всегда только про вас именно? Вон, комбайнер уехал. Прибылов, да? Так он же тоже передовик. Всех обгоняет в области. Я знаю. Но про него за три года последних две заметки в областной газете. И всё. Про вас десятки крупных статей и сотни мелких во всех газетах СССР. Вот как так?

– Не знаю, – честно сказал Петелин и закурил. Задумался на минуту. – Хрен поймёшь. Выработка у меня реально побольше, чем у всех наших шоферов-сельхозников в республике. Платят замечательно. Выступать зовут на всякие сборища. Героя труда дали. Получается – да. Лучше всех работаю, чёрт возьми. Без приписок и натяжек. Сам проверяю бумажки.

– Ну, тогда считайте, что я сам приехал, не по команде главного. Ответьте на мой личный вопрос.

– А ты сколько лет в газете работаешь? – не думая, спросил Володя.

– Два года будет осенью, – Малович совсем не смутился. Мог бы и приврать. Но, видно было, сказал как есть.

– Хорошо, давай свой вопрос. Только не пиши ничего пока, – Петелин откинулся на спинку сиденья. Ждал или каверзы какой, или ехидства. Некоторым нравилось такое спросить, что сроду не опубликуют, но такому корреспонденту казалось, что он очень смелый и бесстрашный.

– Да простой вопрос. Стоит он ровно грош. Ломаный, – Лёха сунул блокнот обратно в карман пиджака. – Вот почему Вы работаете лучше всех в республике?

Петелин выдохнул. Не было подкола.

– Да откуда же я знаю-то? – почти крикнул он и закурил ещё одну. – Не ползаю лениво, лишь бы день прошел, не простаиваю никогда. Быстро всё делаю, точно, сутки работаю подряд, сплю за рулём минут двадцать, просто так за день не отдыхаю, цветочки не нюхаю, ем на ходу с правого сиденья. Жена туесок даёт. Раза три за сутки в поле бегаю. Сортиров нам тут сроду не ставят. Но это минут пятнадцать, если все три раза сложить. Ну, и всё.

– Вот я и хочу узнать, почему это именно Вам удаётся, а другим – никак? – тихо сказал корреспондент. – Я ваших мужиков видел. Здоровые лбы. Помоложе Вас. Руки-ноги, головы такие же. Тоже сутками из-за баранки не вылезают. Некоторые от перенапряга в обморок валятся прямо в кабине. Это мне ваш агроном рассказал в конторе недавно. Хорошо – деревья далеко, врезаться не во что. И поле ровное – не перевернёшься. Выкладываются, короче, по полной. Из последних сил, из кожи лезут, чтобы хоть приблизиться к показателям Петелина. А вот хрен. Вы всегда впереди. Вот я и спрашиваю – почему? А?

– Алексей, честно – не знаю, – Петелин потер с силой щёки. Разволновался. -

Чего ж я, сука, сам-то про это не думал никогда? Да и не спрашивал меня никто. Ну, я сказал уже – не ленюсь.