Дуракам всегда везёт

– Ну, хорошо, – Малович накрыл ладонью только часть просто огромной пятерни петелинской. – Только вряд ли это напечатают. Да и вас тут всех стошнит, начиная с директора. Напишу, допустим, что вас обкомовским пальцем назначили флагманом. И ради удовольствия козырнуть собственным «гением баранки» вам и машину новую перед посевной и уборкой, и запчастей дали на половину вашего сарая, маршруты короткие и выгодные только вам разрешают. Да втихаря от вас десяток-другой тонн допишут к тому, что вы привезли-отвезли. На областной конференции вы обком похвалите за заботу отеческую о тружениках. И, считай, следующий год вы на новых машинах опять и новые ордена уже летят вам на грудь. Палку простую хорошо поливай, так и она зацветёт. Пойдёт так? Я знакомых лётчиков попрошу. Они мою статью как листовки скинут над городом. Но печатать такое даже идиот не станет. А у нашего редактора обострённый инстинкт самосохранения.

– Да что, Лёха, хороший ты парень, у нас только так? – устало выдохнул Петелин. – Сгоняй в другие районы, пошуруй там внимательно. Думаешь, я на всю страну один синтетический? Да хрена там! Вся держава сидит на такой показухе, как больной раком на игле с морфином. Это же наркотик для властей – слава. Власть, рождающая славу – точнее. И наоборот! Нас выбирают, шустрых, сильных, не шибко порочных и всё нам по первому тявканью нашему дают. И мы несёмся на всём новом, на лучших условиях вверх, туда, где огни маяка должны гореть. И горим там, светим всем! Делайте как мы! Мы можем! И вам всем преград нет. Старайтесь. Для Родины, для партии! Вот так, Лёха. Пиши вот это! Ты ведь тоже так думаешь и всё знаешь. Пиши правду. Остальное – мои проблемы.

– Да толку с того – как и что я думаю, – Малович пожал руку шоферу и стал выбираться из кабины. – Мне Вас надо было увидеть. И вопрос свой задать. Вы честно ответили, и я Вас буду уважать всю жизнь. Но напишу то, что мне приказал редактор. Другого он не напечатает. А встречаться с героем статьи – это обязательная программа. Нельзя без этого. Ну, спасибо за хороший разговор. Поеду я. Статья в следующий четверг выйдет. Когда-нибудь, если

что изменится в жизни нашей, напишу правду. А во времени нынешнем не нужна она никому. Мы же вперёд рвёмся. Всему миру фигу хотим показать.

Ну, мир, конечно, тупой и не догадывается, что мухлюем мы. Картёжников за мухлёж наказывают крепко. И нас накажут. Дай бог – побыстрее.

И он сел в УаЗ. Уехал. Как и не было корреспондента. Другие приезжали, так носились с Петелиным пару дней по полям, пыль глотали, тряслись на ухабах, но писали потом стандартную чушь. Красивую брехню.

– А вот ведь кому и рассказал я случайно тайну свою, – Владимир Иванович долго ещё не включал зажигание. Сидел без движения.. Думал и физически чувствовал как сплывает с него будто от мощного ливня тяжкая, липкая, гадко пахнущая и рассыпающаяся в пыль гора усталости нервной. Удивительно, но ему становилось легче и легче. Конечно, не напишет парень ничего из его признаний. Но он выговорился. Душу вывернул обратно. С изнанки на лицевую сторону. Ведь все в совхозе знали, что победы его да высочайшие показатели – фокус. Его филигранно исполняло всё руководство. От директора до обкома. А он был сильной, умелой, добросовестной куклой-марионеткой. Руководство дёргало за ниточки, а поскольку Петелин не противился, давали ему все преимущества и тащили вверх к заветной республиканской и всесоюзной славе. Его, а, значит, и всю управляющую гоп-компанию. Ребята совхозные всё видели и понимали. Но ни один и слова позорного Петелину не сказал никогда. Он-то на самом деле упирался как лошадь ломовая. А то, что в обкоме выбрали его лидером – правильно. Петелин хоть и вкалывает на всём новеньком, но именно вкалывает. Как проклятый! А если и блыснет что в машине, вся МТС как на крыльях летит к ней и выправляют новенькими запчастями. Ну, могли любого из совхозных передовиков лидером выбрать. Запросто. Но вышло, что прибрали Петелина. Откажись он тогда, дураком звал бы его весь совхоз. А так – есть в родной деревне работяга союзного масштаба. Хорошо же!

Только на третий день после разговора с Маловичем окончательно дошло до Владимира Ивановича, что именно его он ждал, Лёху корреспондента. Кто-то когда-то обязательно должен был спросить: « А почему ты всегда лучше всех?» А он, Петелин должен был непременно сказать правду. Это ожидание и стало его мучением, страхом, неврозом, усталостью нервов и мозга. И пусть не напечатают слов его откровенных. Главное – ещё один человек из простых, не начальство, знает как есть на самом деле. И расскажет кому-нибудь ещё, а тот тоже передаст кому-то. Да так и пойдёт молва дальше и дальше. Тогда будет Петелин честнее перед собой и людьми. Так ему думалось.