Дурацкий способ

Потом священник произнес молитву о ниспослании мира и спокойствия на землю, и я погасил свет в спальной, предварительно проверив, нет ли где в комнате ядовитой змеи, затем улегся в кровать, сунув под голову заряженный пистолет, и долго еще лежал с открытыми глазами, с тревогой следя за пробегающими по оконным занавескам теням, а потом провалился в сон.

Стерлинг БРАУН СОЕДИНИТЕЛЬНЫЙ ИЛИ РАЗДЕЛИТЕЛЬНЫЙ

(Рассказ о том, как выбирают в Алабаме)

Перевод Н. Колпакова

Безопасности ради, хотя он теперь служит лейтенантом в армии США и вряд ли когда вернется на Юг, назовем его Хаустоном. Роста он был невысокого, какой-то болезненный, с лицом нежно-шоколадного цвета. Я встретился с ним впервые в Бирмингаме, штат Алабама, в Федеральной комиссии по урегулированию споров по найму на работу, где он после краткого знакомства со мной рассказал, сколь он удручен теми тяжелыми условиями жизни, что существуют для негров в южных штатах. Родом он был, судя по его несколько протяжному выговору, южанин и окончил, как выяснилось, институт Таскеджи — высшее учебное заведение для черных. Его гневная речь явно раздражала посетителей столовой, где мы с ним обедали. Мрачные горожане, и без того взвинченные наплывом «чужаков» и радикально настроенных негров, наводнивших в последнее время этот переполненный рабочей силой город, оторвали свои взгляды от тарелок и злобно уставились на моего собеседника.

Вторично я встретился с ним в маленьком городе штата Алабама, где он работал преподавателем в школе. Он по-прежнему охотно вступил в разговор со мной и начал рассказывать обо всем каким-то резким, дрожащим от напряжения голосом, хотя раньше я этой дрожи не замечал в нем. Факты, а отсюда и чувство глубокой горечи переполняли его. Ему, как и многим другим неграм с высшим образованием, страстно хотелось получить право голоса. Он досконально изучил всю технику лишения негров избирательных прав в Алабаме и систему политического надувательства в этом штате Америки. Он саркастически высмеивал тех негров, которые просили его растолковать им такие «конституционные» вопросы, как, например: что означает выражение «non compos mentis» (не в здравом уме)? И как его можно использовать в юридической защите? Однако он прекрасно понимал, сколь глубоко укоренился в них тот символ, что красовался в верхней части всех избирательных бюллетеней, используемых на выборах в Алабаме: петух с раскинувшимися над ним дугой словами «Белое верховенство», а под ним «За справедливость». Он заметил, что если господство белых символизируется белым петухом, то социальная значимость негров может символизироваться цыпленком, причем цыпленком полудохлым, вялым и апатичным, всегда дрожащим от страха. Он рассказал мне со смаком о той трагикомедии, временами переходящей в фарс, которая разыгралась, когда он пытался зарегистрироваться в качестве избирателя в окружной избирательной комиссии.

Зная все тонкости дела, он первым долгом купил в рассрочку в магазине у белого владельца радиоприемник и открыл у него счет расходов. То был первый счет, открытый им в этом городке, и он давал право владельцу магазина поручиться за парня, когда начнется регистрация избирателей. Две недели спустя он обратился в окружную избирательную комиссию с заявлением.

Чиновники, ведающие регистрацией, спросили его:

— У вас есть облагаемое налогом недвижимое имущество стоимостью в триста долларов?

Хаустон, естественно, ответил, что такого у него нет, и добавил, что, по его мнению, имущественный ценз является альтернативой образовательному цензу. Ему заявили, что он ошибается, — он должен иметь недвижимость на триста долларов или сорок акров земли. Казалось, вопрос исчерпан и можно уходить. Однако Хаустон был не таковский. Он выждал несколько минут и спросил, может ли он подать прошение в комиссию с просьбой зарегистрировать его. Ему сказали: «Пожалуйста!» — но предупредили, что это ничего не даст и комиссия вряд ли ему поможет — поскольку он не имеет собственности, то все шансы против него. Кроме того, сказали ему, нужны два коренных жителя этого города, которые поручились бы за его добрую репутацию.

Он назвал торговца, у которого купил радиоприемник, и владельца магазина готового платья, у которого купил несколько сорочек.