Дурман-трава

— Как не знаю. У нас он нынче и работал, — ответил я.

— Так он-то второго доставил. Правда, и тут без собаки не обошлось. Умная, говорят, собака. Парни совсем плохи. Своими силами, пожалуй, мы их не вылечим. Отправим, как окрепнут, домой. Там у вас, в Ленинграде, больше возможностей…

— Да-да, конечно…

— Чтоб вы знали, они ведь беглые, только один был осужден неправильно. Наш начальник милиции сказал, что в Москве выловили в августе какого-то бандита. Тот украл в экспедиции на Камчатке деньги и за хищение был осужден не сам, а этот наш золотоискатель, Терентий Лукьянов. Теперь его реабилитировали, но он пока об этом не знает. Плох, врачи беспокоятся за него.

— Ну дела! Спасибо, что сказали!

— Кстати, вроде бы этот Лукьянов спрашивал о третьем человеке, — она заглянула в отрывной календарь, перевернула несколько листков и уточнила: — да, вот — о Николае Сушкине. Не нашли его. Но мы о таком не слыхали. По приметам — видели, похожий человек из тайги в конце октября вышел, но куда подался, неизвестно. Ищи-свищи по Союзу… Лукьянов пугал, что тот человек опасен, милиция розыск объявила…

— Нет, о Сушкине знаю не больше вашего…

— Еще советую с Кряквиным поговорить… — Алевтина Силовна сморщилась вдруг в улыбке. — Он все знает.

Старший лейтенант Кряквин Панкрат Ермилыч, представившись и выслушав меня, извлек из ящика письменного стола пачку бумаг и стал перелистывать их. Не прошло и десяти минут, как он протянул мне несколько листков, сказав:

— Сергей Васильич, уж какой раз по нашим краям ходите? Ну, держите ксерокс — показания Рифа Навтолича Грантова. Выуживали его чуть ли не пять лет. Матерый… Читайте, читайте… Я снял для себя еще пару копий. Это можно и Лукьянову почитать тоже…

Я стал читать ксерокопию показаний Гранатова по делу о хищении экспедиционных денег в сумме сорока одной тысячи пятисот двадцати рублей. Почерк Рифа был на редкость своеобразным, мне подумалось, что его автор любуется каждым словом, этакая старинная каллиграфия. Кряквин заметил мое удивление и не без гордости в голосе пояснил:

— Запись магнитофонная, расшифрована на машинке секретарем, эту копию я снял сам лично и прокатил на «Эре».