Дурман-трава

Первое, что произошло, когда все вернулись, особенно удивительное, — это встреча рабочего отряда Пафнутия Долецкого с тем самым громадным псом, о котором он так много рассказывал, о котором предупреждал нас Саганов. С этого момента пес не отходил от Пафнутия.

Вечером, расположившись вокруг костра у чума Саганова, когда примолк крик кедровок и писк бурундуков, беседовали мы с пришельцами. Начальник партии Коников спросил, что они делают в тайге и почему скрывались? И рассказал все, что о них известно в отряде. Сведения эти для них были неожиданным откровением и настолько удивили, что если бы у них и была вначале мыслишка что-то скрыть, то после того, как Коников указал им даже сроки, когда у них кончилось курево, потом сухари и крупа, и рассказал, как они сделали последний патрон, набив его дробью, извлеченной из убитой кабарги, стало понятно, что люди эти вовсе уже не собираются что-либо выдумывать.

Все ждали, что расскажут эти трое. Смотрели на огонь и слушали. Ночь была тихая, потрескивали поленья в костре, река однозвучно гомонила наверху, на склонах, лопались остывающие в ночной прохладе скалы.

Высокий мужчина говорил один. Это был человек лет тридцати, хотя судить о возрасте было трудно, он был голоден, устал и изрядно зарос. Говорил он четко и быстро, лишь иногда задумываясь ненадолго. Другой больше молчал, отчужденно поглядывая по сторонам. Видно было, что все прожитое им мало уже трогает его. Слушал он рассказ приятеля без особого внимания и без волнения, время от времени задремывая.

Очнувшись от нападавшей дремоты, он отворачивался и поглаживал голову громадной собаки, приютившейся возле него.

— Мы в этих краях не случайно, — сказал высокий мужчина. — Золото ищем.

— Вы не зарегистрированы? — спросил Коников.

— Разве это имеет значение?

— Все люди, отправляющиеся в тайгу, берутся на заметку на случай несчастья, — разъяснил Коников.

— Нет, нет, мы не зарегистрированы. Мы, так сказать, дикари, — он улыбнулся.

— И вы не боитесь ничего не найти и застрять в тайге? Может, вы и приспособлены к лесной жизни, только со снаряжением своим вам долго не протянуть, по-моему, это не так смешно, как вам кажется.

— Если б не вы, нам, конечно, стоило б вернуться… Да мы и сами думали возвращаться, но лишения послужили хорошим уроком, тайга в сравнении с ними сущая ерунда, если мы выдержали такое…

— А что, если мне нечем вам помочь, а? Что бы на это скажете? — спросил Коников.

— Конечно, если не поможете, мы уйдем… Но лишь для того, чтоб вернуться, но из-за этого нам придется, быть может, потерять год жизни.

— Так уж это необходимо?

— Видите ли, теперь нам особенно обидно было бы уходить, когда мы только нащупали путь к нашей цели. Собственно, много мы не хотим. Надо бы продержаться здесь хотя бы до зимы, хотя бы еще пару месяцев поискать…

— Меня поражает ваша наивность. Не имея опыта, сведений о месте нахождения, думаете найти золото, которое столько лет ищут…

— Что касается этого района, то я довольно хорошо представляю его себе и без карт.

Саганов, рассеянно слушавший начало разговора, вдруг оживился и, посмотрев пристально на Терентия, сказал:

— Однако, мужчины… так, та-а-ак, слыхали о таком, ходит у нас на Саяне легенда об этом золотишке. — Он ехидно скривил лицо. — Вы что ж, за ним приехали, хе-хе, думаете разбогатеть или как? Х-хе, бытары, сухарики сладкие грызут, а о золоте думают. — Охотник презрительно сплюнул через плечо и отвернулся.

— Постой, Серафим, пусть расскажут, — заерзал от любопытства Чулков. — Расскажи, это интересно…

— Давай, давай, рассказывай, — зашумели остальные из темноты.

— В общем-то, историю эту почти наизусть знаю, — Терентий отхлебнул глоток чая и стал рассказывать.