Дурман-трава

Кстати, через час после того, как убили медведя, повалил такой же, как у нас сегодня, снег, и добирались мы со Славкой до лагеря с новыми делами. Видно, не только зубы обеспокоили хозяина, маялся он перед зимою, первый снег ему голову вздурил. Это был единственный случай за мою жизнь, когда медведь нападал. Зверь у нас, на Саянах, добрый. Приручили ж предки дикого оленя, а время придет — и вся живность с человеком будет. Тайга наша у человека не берет ничего, а сколько дает, подумай.

ВЯЗАНКИ СУЧЬЕВ

Жителей в Гуслино осталось немного. «У моря», на красной скале, поставил свой сруб-ладью Севастьян Африканович Денисов, неподалеку от церковки на светлом бугре стоит двухэтажный, с резными светелками на две стороны дом Коренихи, на него смотрит окнами громадный, в резных кружевах дом плотника Силантия. Ближе к лесу-бору лесников дом, неподалеку от него изба кузнеца Николая… В самом старом, позеленевшем столетним мохом доме, у дороги из Гуслино на церковку, жила старуха Евлампия. Соседи звали ее Лампия. Лет ей тогда было много, считать перестали после девятого десятка.

В конце первой еще мировой войны получила Евлампия весть, что пропал без вести сын Егор. Тосковала она тихо, не слыхали люди ни плача, ни стона, горе в сердце носила, не выплакала. Видели потом люди, как выходит она на крыльцо, встревоженная скрипом разветренной калитки, стоит без движения час-другой, замерев взглядом на дальнем начале дороги. Бывало, проходил, забывшись, редкий сосед по ее участку, и тогда старалась Евлампия услышать в его шагах сыновью походку, а как видела ошибку свою, дряхло опускала плечи и, тихо охнув, скрывалась в сенях. Это напряженное, чуткое ожидание за много лет совсем сгорбило Евлампию. Несоразмерная с ее поникшей фигурой высокая палка-посошок торчала над ее головой, будто крест над луковкой старой часовни.

Такой страшной, с длинными седыми волосами, упавшими на плечи и покрывавшими ее руки, с иссохшим желтым лицом и прозрачными печальными зелеными глазами, увидел Тереша ее впервые, бредущую мимо коренихиного дома, где он жил. Именно такой, в детском его воображении, он представлял ведьму. Шел ему тогда шестой год. В Гуслино жило еще несколько ребят, приезжавших на лето к старикам.

С ними он любил смотреть, как работает бабка Лампия. С утра хоронились они у забора в ожидании ее появления.

Неспешно выходила обычно старуха на крыльцо и первым делом смотрела на дорогу, потом оборачивала лицо в сторону озера и крестилась, тихо наговаривая что-то, продолжала свой разговор она и за работой (видно, с пропавшим сыном вела беседу), тем любопытнее и страшнее представлялись ребятам ее мысли и неведомые ее дела. Они не сомневались, что у Евлампии есть какая-то недоступная им жизнь, и в нее, в эту таинственную, неведомую жизнь, хотели они проникнуть.

Перекрестившись, старуха поворачивала лицо к игравшему солнцу, выплывавшему из-за бугра, как-то странно приподнимала вверх подбородок, и им казалось, что она усмехается. Надолго, бывало, застывала она, так и не изменив во все время позы, и лицо ее казалось им в эти моменты то злым, то неожиданно добрым, то беспомощно тоскливым.

За домом ее тянулась вдоль плетня грядка с травами и цветами. Старуха шла туда и, вставши в борозду на колени, медленно передвигалась вдоль трав и цветов, опираясь то одной, то двумя руками на палку. Старуха вела разговор и с травами, будто живых, называла их по именам.

Интересно было подглядывать, как легонько перебирает и гладит она ладонью стебли, как наклоняет к лицу соцветия и вдыхает их запахи, как шевелится ее морщинистый беззубый рот.

Во дворе дома стояла каменная печь, почерневшая от сажи, с полуразваленной трубой. Летними сухими, ветреными днями дым обтекал бабкино лицо, черня и превращая его в неприятную маску, старуха то и дело отворачивалась в сторону, надсадно кашляя и чихая, и тем не менее не уходила от дыму, дожидаясь готовности пищи.

Неспешно переладив утреннюю работу, Евлампия направлялась в лес, и часа на три-четыре ребята теряли, ее из виду. Уже в послеобеденное время они поджидали ее далеко за деревней, спрятавшись где-нибудь обочь дороги.