Дурной глаз

– Сукин сын! – взвыл Бекешев. Рулевое колесо само собой крутанулось против часовой стрелки, и «Пежо» выскочил на встречную. Приближающаяся машина (теперь стало видно, что это бензовоз) загудела. Бекешев покрылся холодным потом. Он включил аварийку и стал сигналить в ответ. Бензовоз плавно, как динозавр в замедленной съёмке, начал уходить вправо – но и «Пежо» юркнуло вправо. Прицепленный к зеркалу заднего вида освежитель-«ёлочка» неистово раскачивался, точно повешенный лилипут на ветру. Свет фар бензовоза затопил салон хэтчбека, точно жидкое пламя. Клаксон встречного автомобиля ревел так, что Бекешев ощутил мелкую вибрацию, а в ушах сделалось щекотно. Бензовоз, заваливаясь набок, отчаянно вывернул на свою полосу. Машины разъехались в каких-то двадцати метрах друг от друга.

Если бы на голове Бекешева были волосы, он бы уже поседел. Бекешев предпринял новую попытку притормозить, и на этот раз педаль поддалась. Стрелка спидометра лениво поползла вниз.

– Да! – выпалил Бекешев, ощущая триумф.

Пятьдесят километров в час… сорок пять… сорок… сорок… Сорок.

И дальше – никак.

– Господи, спаси-сохрани-ипомилуй! – воззвал Бекешев к иконкам на панели.

Он отпустил руль. Тот едва заметно подёргивался то вправо, то влево. Дорога делала небольшой изгиб, и «Пежо» самостоятельно вписался в него. Бекешев чётко осознал, что едет не просто в неуправляемой машине – а в машине, которая управляет сама собой. От такой мысли у него пересохло в горле, и он шумно сглотнул.

Слева от дороги потянулся сосновый лесок. В косматых кронах пряталась луна, преследуя автомобиль. Она была красной. Бекешев где-то слышал, что красная луна – к беде.

– Нет уж, – сказал он. – Выкуси.

Его мозг с поразительной быстротой перебирал варианты путей спасения.

Можно было попытаться переключить рычаг автоматической коробки передач в другое положение, чтобы сбросить скорость. Конечно, существовала вероятность запороть трансмиссию, но мысль о дорогом ремонте Бекешева не волновала. Бекешев решил, что если ему удастся выбраться из передряги живым, он проследит, чтобы автомобиль пустили под пресс. Лично нажмёт на кнопку. Размышляя так, Бекешев потянул за рычаг.

Тот не шелохнулся. Та же история повторилась и с ручником. Бекешев даже не расстроился – в глубине души он ожидал подобного.

Тогда он отстегнул ремень и попробовал распахнуть дверь. Прыжок из автомобиля, пусть и на скорости сорок километров в час, сулил травмы различной степени тяжести – вот только оставаться дальше в свихнувшейся и непредсказуемой машине представлялось Бекешеву куда опаснее. Да и к травмам ему было не привыкать.

Дверь приоткрылась на ладонь и упёрлась. Что-то удерживало её. Бекешев убрал руку, и поток встречного воздуха захлопнул дверь. В сердцах Бекешев двинул кулаком по приборной панели – и пожалел. Двигатель завизжал, как ведьма, которую волокут через площадь на костёр. В звуке не было ничего механического. Такой звук скорее могла издавать разъярённая зверюга. Автомобиль начал разгоняться, и Бекешева вжало в кресло. Тут же дверь с его стороны распахнулась, невзирая на встречный ветер, но теперь, когда стрелка спидометра перевалила за шестьдесят километров в час и не думала останавливаться, прыжок из машины был равносилен самоубийству. Машина словно издевалась над ним. Бекешев застонал от ужаса и бессилия. Дверь захлопнулась со страшной силой – «Пежо» будто подчеркнул, что шутки кончились.

Когда лесок остался позади, «Пежо» догнал и сел на хвост «Шевроле Лачетти». Фары сами собой переключились на дальний свет, превращая «Лачетти» в аквариум с испуганными пассажирами-рыбками. Бекешев видел их совершенно отчётливо: водителя – человека средних лет с седеющей шевелюрой, длинноволосую брюнетку рядом с ним и ребёнка на заднем сиденье. Девчушка лет восьми. Она в испуге таращилась на него и была так близко, что Бекешев различил даже цвет её глаз: карие.

– Сукин ты сын, сволочь, что же ты делаешь?! – закричал Бекешев. «Пежо» ответил ему рёвом клаксона, который тоже изменился: какой-то гортанный харкающий клёкот с ноткой металла.

«Лачетти» рывком ушёл на встречную. «Пежо», продолжая демонически выть, пролетел мимо него, как снаряд «земля-земля».

– Скотина, – простонал Бекешев. Его трясло, точно на электрическом стуле. – Боже! Боже, Боже…

Он начал молиться, но пользы это не принесло.

Ожил и залопотал антирадар, почуявший засаду на дороге. Будто издеваясь, «Пежо» прибавил газу. «Штраф! Штраф! Штраф!», – тщетно предупреждал приборчик. Бекешев сорвал его и швырнул на пол. Ему захотелось плакать, но поскольку последний раз он лил слёзы в далёком детстве, сейчас у него ничего не вышло. Он ощутил только вкус меди в горле.

Очередной изгиб дороги – и вот они мчатся навстречу повисшей над горизонтом красной луне со скоростью сто пятьдесят километров в час. Казалось, луна притягивает к себе «Пежо», как гигантский магнит – чем ближе, тем сильнее ускорение. Её заразное сияние облизывало лицо и руки Бекешева.