Дурочка (Ожидание гусеницы)

– Семен из военных. Морская разведка. В семьдесят шестом его привел в нашу компанию Крези-бой. Семен много рассказывал о морском десанте, как он нырял с аквалангом и ставил сигнальные бакены для проходов по запрещенной территории. Он всегда был странным. Замкнутым и себе на уме. Все боролся за права военных. Когда ушел в отставку, ни на одной работе не мог продержаться больше года. Запил. Пару лет назад Наташка устроила его охранником в архив или… в музей? Вот там он зацепился. Может, к старости устал права качать и орденами потрясать.

Аглая легла на ковре на спину и раскинула руки. Лукреция посмотрела в запрокинутое к ней лицо дочери, потеплела глазами.

– Знаешь, кто на самом деле главный герой? – сказала она, улыбнувшись, и сама сразу ответила: – Туся – самая молодая из нас. У нее и в мыслях не было стать сотрудником Конторы. Закончила исторический и курсы иностранных языков. Мечтала заниматься исследованиями древностей…

– А стала моей нянькой, – закончила тихо Аглая после долгой паузы.

– Нет… – тихо заметила Лукреция. – Моей. В восемьдесят шестом. После смерти отца я два года сидела с тобой, и у меня началась настоящая паника. Но сначала Туся стала любовницей генерала Кула, по его заданиям летала за границу, сколько хотела и даже отдохнула с генералом на Канарах.

– Она все-таки была шпионкой? – уточнила Аглая.

– Да нет… Какая из нее шпионка… Она любовница. Вот я – нищенствую душой, Наташка счастлива своей гулящей бездомностью и простотой жизненных принципов, а Таисия наша по жизни – любовница. Туся, заходи! – позвала Лукреция, повернув голову к двери. – Хватит топтаться за дверью.

Таисия открыла дверь и застыла в проеме, уставившись на хозяйку.

– Извини, если что не так сказала, – отреагировала Лукреция на ее тяжелый взгляд.

– Любовница по жизни?.. – Туся прищурилась. – Ты сказала Лайке, что я в восемьдесят шестом пришла к тебе жить после аборта?

– Нет! – возмущенно выкрикнула Смирновская.

– А что не могу после него иметь детей?

– Нет… Лайка, выключи диктофон. Туся, или заходи к нам, или убирайся свои нервы трепать в одиночестве.

Туся вошла, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она была в своем рабочем комбинезоне поверх свитера, на ногах – толстые шерстяные носки. Всколоченные рыжие волосы в беспорядке, а зеленые глаза грустные-грустные.

– Давно слушаешь за дверью? – спросила Лукреция.

– Недавно. Я спала. Прилегла у себя и не слышала даже, как ты вернулась.

– Туся, мама хочет, чтобы ты была главным героем, – сказала Аглая, поднявшись с пола.

– Отличная новость! Вы решили писать любовный роман?

– Не смешно! – рассерженная Лукреция тоже встала и показала дочери на диктофон на столе: – Начинай набирать. Я потом отредактирую. Если есть вопросы, говори сразу.

– Есть, – кивнула Аглая. – Что такое аборт?

Кража со взломом

В феврале 1996 года Лукреция была в Москве по делам и заехала вечером в квартиру. Открыла дверь своими ключами. Осмотрелась. В комнатах – казарменная чистота и порядок. Решила перекусить, но по дороге в кухню увидела приоткрытую дверь отцовского кабинета. Смирновская задохнулась от негодования, осторожно толкнула дверь от себя и с ужасом нащупала на стене выключатель.

После осмотра она позвонила Тусе предупредить, что задержится, убрала свою одежду и обувь из прихожей, погасила свет и села ждать в темноте.

Антон Раков открыл входную дверь в половине одиннадцатого. Этим вечером он изрядно выпил, поэтому не сразу нашарил выключатель в прихожей, а разуваясь, чертыхался, теряя равновесие. Увидев вдруг возникшую перед ним тещу, Антон растянул рот в приветственной улыбке и получил по этой улыбке так сильно, что ударился затылком в стену, на несколько секунд потеряв сознание. Лукреция успела за эти секунды в гневе пройтись по коридору к кухне и обратно, и была завалена подсечкой зятя при попытке продолжить наказание.

Она открыла глаза после падения и обнаружила себя в кресле связанной, с заклеенным пластырем ртом. Руки заведены под коленки и обмотаны полотенцем, щиколотки связаны шарфом зятя. Был слышен шум воды из ванной, потом Раков вошел в комнату в… ее итальянском махровом халате!.. и начал остервенело вытирать голову перед креслом с тещей. Лукреция отвернула лицо от брызг.

Наконец, лейтенант убрал полотенце, присел перед нею и спросил, плохо управляя нижней губой с кровоподтеком:

– Вы будете кричать, если я уберу пластырь?

Лукреция молчала и не шевелилась.

– Тогда я сегодня не узнаю, за что получил по морде, – поднялся Раков. – Спать будете в кресле, или отнести на кровать?

Лукреция дернула связанными ногами, пытаясь его достать.

– Понятно – в кресле… – кивнул Раков. – Тогда – спокойной ночи, я иду есть и смотреть ужастик, хотя против вас, конечно, никакой ужастик…

Женщина в кресле подняла голову и посмотрела на него с интересом. Ракову стало стыдно.

– Извините, – решился он и быстрым движением отодрал лейкопластырь.

Лукреция даже не дернулась, только вздохнула глубоко, когда разлепила губы.

– Ты сломал замок, залез в комнату моего отца и рылся в его вещах. Что ты искал?