Дурочка (Ожидание гусеницы)

Цель номер три – уйти чисто. Раков осмотрелся. Решил, что дальше хранить оружие в квартире Смирновской нельзя, кто знает, насколько вынослив его ангел-хранитель. Лейтенант решил оставить «вальтер» здесь, в пристройке, тогда в случае его обнаружения при обыске, нужно будет сильно потрудиться, чтобы связать этот пистолет с ним. Долго не размышляя, Раков переступил через тело, направился к газовой плите, и через минуту уже вышел из пристройки, тщательно прикрыв за собой дверь, для чего ему пришлось отодвинуть в сторону ноги убитого.

На улице он снял куртку, перчатки и кроссовки и только тогда вздохнул всей грудью, запрокинув голову и жадно заглатывая душную черноту неба. Сердце вдруг ударило пару раз невпопад – по ребрам, и погнало кровь эйфорическим выбросом, Раков вздрогнул и покрылся потом, накатило странное подобие восторга – бешенство и радость: у него все получится!..

Отдышавшись, он поднялся в носках по ступенькам к дому, толкнул дверь локтем – открылась. Раков взял из кучи на полу черный пиджак, надел его. Несколько секунд смотрел на брюки с поясом – пояс можно затянуть потуже, штанины, правда будут коротковаты… – и сел на табуретку снять свои, спортивные. Черная шляпа на столе притягивала взгляд, Раков взял ее в руки, понюхал внутри – воняет. Решил, что если подойдет по размеру… Подошла. Осталась последняя деталь. Раков осмотрелся в прихожей, для чего пришлось зажечь свет, и выбрал из обуви профессора замшевые мокасины, заполнив лишних два размера скомканными газетами. Загрузив свою одежду и обувь в большой пакет с надписью «Стокманн», он выключил свет. Спустился по лестнице вниз. Окунул голову в бочку с водой. Нацепил на мокрые волосы шляпу и не спеша направился к воротам. Последняя электричка на Москву уходила в одиннадцать пятьдесят, спешить ни к чему – лейтенант управился за тридцать минут.

У станции возле торговой палатки он заметил горящую бочку и несколько бомжей рядом с нею, разбивающих деревянные ящики. Раков кивнул себе – дуракам везет, и забросил пакет с одеждой в огонь.

У вокзала взял частника. Сидел на заднем сидении, опустив голову. Более идиотского наряда, притягивающего взгляды в эту теплую душную ночь, придумать было трудно. Водитель, собравшись закурить, еще раз осмотрел в зеркале странную понурую фигуру в черном, подумал и убрал сигарету. Вышел Раков за углом от нужного дома, расплатился с тщательностью скряги, долго ковыряясь с деньгами в полутемной машине.

Антон принял душ, переоделся, на перекус времени не оставалось. К информационному отделу он тоже добирался на частнике. В машине его слегка подташнивало, кружилась голова, нервно тряслось правое колено под ладонью. Пока не зазвонил мобильный. Тогда Раков сразу успокоился, тронул водителя за плечо и показал жестом выключить орущее радио. Звонил один из охранников, в пиццерии осталось только два виды пиццы – с сыром и грибами и ветчина-колбаса.

– Конечно, колбаса! – выбрал Раков и посмотрел на часы – час двадцать.

Похоже, служивые решили сделать заказ пораньше.

– А что у них еще есть съедобного? – спросил Раков, придумывая, как можно оттянуть время доставки. – Салатик какой-нибудь.

– Я обычно «столичный» беру, ничего так, – поделился охранник.

– А попросите, пусть помидорчиков еще порежут. Спасибо, ребята, звякните, когда принесут, – Раков отключился, еще раз тронул водителя за плечо и сказал, что если доедут за двадцать минут, он удвоит цену.

Выйти снова пришлось заблаговременно, триста метров Раков бежал, еле передвигая ноги. Когда он забирался во двор, телефон зазвонил опять. Раков нажал кнопку и закрыл рукой микрофон, стараясь успокоить дыхание. Голос в трубке:

– Ветчина-колбаса и два салата. Вроде кофе не заказывали, а нам тут еще два капучино добавили.

– Денег хватит – бери! – сказал Раков, уже подбегая к зданию.

Через ограду справа ему был виден пикап с яркой надписью и человек, куривший у открытой двери.

– Чего так дышишь? Зарядку делаешь? – слышно было, как охранники смеются.

– Я, пардон, в туалете, руки вымою и спущусь! – Раков отключился, убрал телефон и полез на решетку первого этажа.