Душа без признаков жизни

— Во имя прародителей, вам обоим сотни лет, а ведете себя, как первородки. Ладно... Дело ваше. Последние слова перед уходом?

— Не пинай ежей, — хохотнул Августин и прыгнул в портал.

Стужа царапнула щеки.

Вдох… Запах хлора и тлеющего угля.

Доля секунды и Августин провалился пятками в липкой пушнине платформы.

Цитадель встретила гулом. Как и всегда. Кто-то вернулся в Обитель и направляется на восстановление, кто-то провожает друзей, а кто-то, подобно Августину, волнуется перед отправлением в новое тело.

Червоточина с хлопком растворилась, и Августин направился к пирамиде, отвечающей за Землю. Он знал, что тело уже подготовили: связали его душу с малышом Феликсом, которым предстоит стать. Пока этот ребенок лишь пустая оболочка.

Сегодня всё изменится.

Энергетическое ядро под платформой — гудело и громыхало, а черное небо нагоняло тоску.

Августину нравился запах лесной малины, коим пахла воздушная площадь; нравился радужный свет, целующий верхушки пирамид; нравились бесконечные лестницы к червоточинам, перемещающим души между планетами Обители — возникало желание остаться.

Нельзя…

Под ногами то и дело раздавалось хлюпанье. Подошвы становились влажными, липкими. И кто придумал сделать в Цитадели пол, как мочалку?

Неожиданно пришлось замереть.

В голове раздался голос из полыхающей геенны:

— Категоричность взглядов — сорняк, ограничивающий мозги.

Августин сглотнул. Жуткий звук. Давно его не было слышно.

Обычно у друга голос приятный, а этот — словно рычание вулкана. Первородный? Не иначе. Только представители клана разума умеют влезать другим в голову, но их голос всегда слышится исконным — тем самым, что душа получила при первом перерождении. А бас у демонов просто убийственный.

— Молчи, если не можешь назвать хоть одну причину, по которой я должен простить тебя, — выпалил Августин, забыв про шагающих рядом асуров.

Ребята недоумевающе уставились в ответ, переглянулись, не понимая, к кому из них вообще обратились.

Один — черничноволосый с голубиными крыльями, щуплый. Другой — округлый и раздутый, как морской огурец, с чешуей на шее. Нынче, кого только в стражу не набирают. Кошмар.

— Я размышляю вслух.

Асуры скривились.

— Не собираюсь оправдываться перед тобой, — возродился голос. — Но мне безумно любопытно. Ты просто возьмешь и засадишь меня в карцер? Близкого друга? Мы ведь семья. Или ты стал слишком высок для таких, как я… отбросов?

Августина потрясла легкость, с которой демон его попрекал.

— Не говори ерунды! — снова заорал он. — Ты дорог мне. Но ты не прав! То, что ты делал и продолжаешь делать — отвратительно! Ты забиваешь эти гвозди, разрушая последнее доверие к своей касте. И за эти ошибки, пострадает весь твой народ и вся наша Обитель.

— Ты еще червяка не способен создать, зато рассуждаешь о глобальных проблемах галактики, будто ее Творец. Мой народ уже страдает. Хуже ему не сделать. И Обители ничего не грозит. Я и мои братья жаждем лишь справедливости.

Августин собрался возразить, но осекся. Перед входом в пирамиду к нему стали подходить другие души: одни желали успехов, вторые восхищались достижениями. В ответ приходилось бесконечно благодарить, поддерживать беседы, улыбаться, сбегать от слишком назойливых девушек и снова улыбаться — так, что губы начали выть от напряжения.

Со временем он стал воспринимать всех, как пищащих под ухом комаров.

И когда я успел стать настолько популярным?

Никто не перепрыгивал целую ступень в иерархии. Не одна душа в галактике! Это верно. Однако у Августина не было настроения радоваться. Ведь мозги терроризирует причина его негодования и срочного перерождения.

Предатель? Преступник? Убийца? Как величать этого демона?

— Тело уже подготовили? — негромко спросил виновник анархии в голове, но каждое его слово воспринималось, как удар камнем по мозгам.

— Не надо переводить тему!

— Считаю неуместным продолжать нашу конфронтацию.

— Слушай, прости, — прошептал Августин в ладонь, чтобы не создавать душам поводов для лишних сплетен. Не хочется увидеть в вестнике заголовок о том, что в судьи нынче отбирают чокнутых. — Ты обязан всё рассказать. Это ужасно, понимаешь? Обещай, что когда я вернусь, этот вопрос будет решен!

Отповеди не последовало.

Августин тоскливо выдохнул и зашел в пирамиду. Оказался в совсем другом мире.

Главный коридор длинный, как кишка, свет исходит лишь от факелов. И зачем нагонять такой мрак на новеньких? Даже какая-то заунывная песня вечно играет, от которой волосы в ужасе подпрыгивают.

Преодолев главный зал и несколько лестниц, Августин прибыл в место отправления. Масштабная червоточина крутилась посередине пола, подобно водовороту. Шелестела. Воняла гарью.

Обернувшись, он помахал толпящимся в конце зала душам. Все знали, что Августин любит покидать Обитель в одиночестве и не лезли под ноги. Ссориться с будущим судьей Трибунала – затея бедовая.

Отскочив в сторону, Августин вскрикнул. Узкие, будто паучьи, пальцы впились в плечо.

— Зачем так подкрадываться?!