Душа Бога. Том 2

— Совершенно верно, кузен. Механически такое не исполнить. Но магически — вполне. Губитель и Возрождающая — две части этого primum movens[4]; с их помощью мы замкнём идеальную сферу, которая скроет нас, когда этому миру придёт пора умереть.

— И что же? Этот primum movens каким-то образом уцелеет в Пламени Неуничтожимом?

— Нет, дорогой родственник. Он уцелеет в Хаосе. Где мы, погружённые в долгий, хоть и не вечный, сон, дождёмся, пока не возникнет новое Упорядоченное. Видишь, насколько я щедр? Предлагаю вам вечность бытия, вечность сознания и памяти — вам и вашим близким. Твоей матери, Лидаэль. Твоему отцу, Аратарн, — как части нашего укрытия. Моей родне, буде моё Поколение возжелает присоединиться. А более никого мы впустить не сможем.

— Весьма щедро, — хмыкнул Горджелин. — Кто ж отказывается от такого предложения! Дело за малым — отыскать две части рекомого перводвигателя, так?

— Именно так, — согласился призрак. — Сперва мы отыщем их, затем я помогу вам снять Проклятие Эльфрана, и напоследок мы справимся со вторжением Лишённых Тел, ибо цена возвращения Губителя будет высока.

— Они не явятся, — перебил Горджелин. — Новый Бог Хедин уничтожил их.

— Их невозможно уничтожить. Они лишь меняют имя, обличье да хозяина, того, в чьей власти вновь выпустить их на свободу. Но нашей совместной мощи хватит, чтобы их отбросить… Так как? Что вы скажете, сильномогучие чародеи? Дражайший кузен?

Аратарн покосился на Снежного Мага — тот стоял, словно прислушиваясь к чему-то; словно ждал их с Лидаэлью решения. Лидаэль же молчала, опустив голову.

— У нас нет иного выхода, как согласиться, — вымолвил Аратарн. — А если ты, призрак, говоришь правду, то и времени на раздумья не осталось. Я помогу тебе.

Снежный Маг задумчиво кивнул:

— Что ж, тогда и я согласен, и не будем больше мешкать. Однако признаюсь, родственник, ты меня удивил.

— Признание это в устах Горджелина Равнодушного стоит дорого, — призрак дрогнул, словно склоняясь в насмешливом полупоклоне. — Прошу вас, приблизьтесь. Мне нужна будет твоя кровь, Аратарн.

Однако сын Губителя ещё колебался. Она не лгала, эта сущность, сотканная из Тьмы, но чего-то не договаривала. Где-то в словах и планах Чёрного, таких правильных, был подвох, иной смысл, словно бы чья-то тень… словно бы за Чёрным угадывалось нечто, с чем Аратарн совершенно не желал связываться.

— Каплю крови, сын Губителя. И мы начнём.

— Позволь мне. — Лидаэль вдруг подалась вперёд, в тонких пальцах блеснул серебристый стилет. — Протяни руку… так…

Укол — на среднем пальце Аратарна быстро набухла алая капля, сорвалась, разбилась о невозможно гладкую поверхность гагата (или того, что казалось гагатом); раздалось шипение, кровь мгновенно испарилась, словно этот куб был раскалён, как железо в горне, хотя на самом деле от него тянуло могильным холодом.

Кровь испарилась, но пар не поднялся вверх, напротив — его мигом всосала в себя чернота куба. Аратарн пошатнулся, зло зарычал — его от макушки до пят пронзила ледяная игла мгновенной боли. Лидаэль мигом подхватила его под руку.

— Превосходно, — объявил Чёрный. — Путь сейчас откроется.

— Путь?

— Конечно, кузен. Дорога к тому месту, где заключены Губитель и…

Речь Чёрного прервал нарастающий свист. Вокруг тёмного куба заплясал песок, взлетали его фонтанчики, закручивались пока ещё невысокие вихри. За спинами Аратарна, Лидаэли и Горджелина угрожающе застонала и закачалась скала, с вершины и скатов её срывались причудливыми птицами лохмотья Дикого Леса.

Прямо напротив, сразу за границей песчаного круга, сухая земля расплескалась, появилась чудовищная башка какого-то рогатого создания, разинула пасть, глухо заревела — и скрылась обратно в нору. Скалы вокруг начали одна за другой раскалываться, оседая настоящими лавинами мелкого щебня, словно тут старалась целая армия дробильщиков с тяжкими кувалдами. Сила взвихрилась вокруг, заметалась, словно рыба в садке, кидаясь во все стороны разом; у Аратарна вдруг подогнулись ноги, Лидаэль с Горджелином подхватили его с двух сторон, но бежать было некуда, повсюду с треском лопался и крошился камень, из трещин вырывалось янтарное пламя, воздух стремительно наполнялся гарью.

— Чёрный! Что происходит?! — гаркнул Снежный Маг, но призрак не ответил.

Аратарн ощущал, как судорожно, словно в агонии, содрогается и пульсирует окружающая их незримая мощь. Магия словно прорвала сдерживавшие её досель запруды, ринулась, подобно селевым потокам с крутых холмов: песок взметнулся морскими волнами, засвистел, зашипел яростно, подобно полчищам змей.

Горджелин с размаху воткнул в землю посох, вцепился в него обеими руками.

— Держитесь! За меня, все, да покрепче!

Дважды повторять не пришлось.

Призрак на гагатовом камне сделался едва заметен, посерел, став почти прозрачным, лишь глаза полыхали ещё ярче — два алых огня, висящих в пустоте.