Душа в тротиловом эквиваленте

Вы бы только слышали, до чего они в итоге договорились! И не подкопаешься, ни логики не оспоришь, ни цитат не опровергнешь! Крамола это!

— Где крамола-то?

— Как где? Если послушать процитированное, записать да и подумать, то получится, что Маркс с Энгельсом были нацистами похлеще фюрера. И считали, что Европа должна вести с нами войну на уничтожение, что мы совсем недавно и видели.

Взгляды собравшихся устремились на Соколова. Он встал, зачем-то одернул пиджак и, холодея, с веселой наглостью проговорил:

— Все правильно. И крамолы никакой нет. Маркс и Энгельс желали Германии всего наилучшего. Патриоты они были. А мы — патриоты своей страны, и тоже кое-что понимаем! Марксизм — оружие, а его не грех и у врага отнять! Так что правы мои ребята, правы, горячи только уж больно по молодости.

Аудитория несколько расслабилась. Изящный словесный финт декана на некоторое время выводил факультет из-под удара. Обсуждение учебных планов покатилось своим чередом.

… село Девички, недалеко от Киева, в/ч 41655.Полковник Шарипов Талгат Гизатович.

Он был намного более москвичом, чем многие, приехавшие в столицу в последние пятьдесят лет. Его предки жили там со времен Ивана Грозного. Шарипов никогда не планировал связать свою жизнь с армией. Так вышло.

В грозном 1941, Талгат, тогда еще студент 3 курса пединститута, ушел в ополчение. Сначала ему повезло выжить. Он не был убит под бомбежками, не лег в белоснежных полях в храброй, но самоубийственной атаке. Почти сразу же он сильно обморозился и оказался в госпитале. Потом у артиллеристов возникла нужда в людях, и он стал заряжающим в расчете ЗИС-3.

В ноябре 1942 года он уже был старшим офицером батареи. У Талгата оказался недюжинный талант расчетчика и стальные нервы. Худощавый, даже хрупкий студент стал человеком войны.

Оказалось, что он думает быстрее врага и, временами, собственного начальства. Думается, дело в том, что недоучившийся преподаватель математики оказался в родной стихии. Его снова окружали цифры! Молодого офицера заметили и стали продвигать по службе.

Данные топопривязки, азимуты, треугольник ошибок, учет температуры заряда и среднего ветра — это всего лишь цифры. Он запоминал, обрабатывал, выдавал результат, и на той стороне глубоко эшелонированная оборона вдруг превращалась в лунный пейзаж, украшенный рваным мясом. Он называл цифры, и в небо взлетали колонны автомобилей, рвались, восходя к небу дымным пламенем склады нефтепродуктов и имущества. Всего лишь цифры, и вражеская техника становилась бесполезным металлоломом, а его орудия снова успевали ускользнуть от ответного удара.

После победного мая, Талгата Гизатовича, уже полковника, попросили остаться в кадрах. Армию сокращали, надо было восстанавливать страну, но в войсках следовало оставить лучших. Полковник Шарипов как раз таким и был.

Но вот ведь какой парадокс, даже став командиром отдельной части, с тремя звездами на плечах, тяжесть которых ощущалась даже во сне, Талгат Гизатович так и остался глубоко гражданским человеком.

Не допуская ни малейшей небрежности, он командовал вверенной ему частью. Это было его работой, долгом, если хотите. Но настоящим интересом полковника Шарипова теперь были математическая логика и теория катастроф. Неудивительно, что за глаза его называли «Оракулом». Что поделаешь, армия — такое место, где еще никто из начальствующих не обошелся без прозвища.

Вот сейчас, воспользовавшись перерывом в командирской учебе, прямо в курилке, молодые офицеры забросали его вопросами.

— Товарищ полковник, а как будет преобразовываться армия?

— Чесноков, в курилке я для тебя Талгат Гизатович, это на службе я полковник!

— Талгат Гизатович, так как же?

— Как мне думается, наиболее логичным способом. Сначала вскрываем недостатки. Сами видите, что газеты пишут. У всех генералов и маршалов, встретивших войну, берут объяснения, какие директивы они получали до 22 июня и как их исполняли. Всем, в конце концов, интересно, куда делись 6000 орудий и горы боеприпасов? Почему немцы зачастую воевали против нас нашим же оружием, что это было? До сих пор эти моменты старались замалчивать, но Сталин опроверг тезис о том, что победителей не судят.

— А как соврут? — заметно волнуясь, сказал молоденький лейтенант, настолько худой, что его шея почти не задевала подворотничок. — У меня отец в Киевском котле пропал. Мне это очень интересно! Только вот наврут ведь!

— Исключено, — ответил полковник. Остались свидетели, архивы. К тому же это новое изобретение воронежской группы поиска — детектор лжи. Американцы что-то подобное делали еще в тридцатых, но здесь — другой уровень.

— А он достоверен? — тут же последовал вопрос.