Душа змея

И все же одному созданию удалось проскользнуть незамеченным. Человеческое дитя сжимало в ладони сердце змея – никто никогда бы и помыслить о таком не мог. Самое надежное укрытие на свете. Даже родители Николы не догадывались, какая ноша предназначалась их сыну: на просьбу Вяза они согласились не думая и не придавая ей большого значения. Все их мысли были отданы горю от предстоящей разлуки.

Стоило сердцу очутиться на Корабле, а им всем – взлететь, оно просто исчезло из детского кулачка. Вяз не мог знать куда, но долгие годы надеялся, что оно все же отыскало себе пристанище среди всех этих холодных звезд. А Никола никогда ничего не вспомнит из-за насланного морока.

В тот день они покинули Землю ради дважды чужого неба – незнакомого им и принадлежащего другому миру.

Пятна и кляксы

Лавр разбудил Николу очень рано, как и договаривались.

– Храпишь ты знатно, – радостно сообщил он. – Так что караулить тебя одно удовольствие: я бы не заснул, даже если бы очень хотел.

– Повезло тебе, – смущенно пробормотал Никола. – Дай мне пять минут. И пойдем. Записи у тебя?

– Ну а куда бы им деться? После занятий сразу отправимся с ними к отцу – правда, сейчас лучше не прогуливать и лишний раз никого не злить. С утра как раз уроки у Еля, заодно и про камеры расспросим. А потом конец Игры. Ух, ну и денек предстоит!

«И останется только решить что-нибудь с Кориандром и Элоизой», – добавил про себя Никола. Голова была удивительно пустой и легкой, будто он крепко спал всю ночь.

* * *

Учебный класс был уже почти полон, Никола с Лавром зашли одними из самых последних. Эта комната выглядела не по-иномирски унылой: голые стены, простые деревянные парты на двоих с металлическими стульями. И все. Понятно, из-за чего юные иномирцы так не любили тут бывать, но и что-то поменять в обстановке почему-то не желали.

Никола подошел к учительскому столу и нашел лист со своими учебными записями, а заодно и лист Лавра.

В обычные дни Никола любил занятия точными науками у Еля. Они давались ему очень легко: во всех вычислениях имелись строгие правила и своя логика, достаточно просто неукоснительно следовать ей. Что, по всей видимости, получалось у иномирцев куда хуже, чем у людей. Может, в этом и крылась причина неприязни к учебному кабинету. Зачем украшать то, что тебе настолько не по душе?

Если бы Вяз не настаивал, ни один иномирец по своей воле не пришел бы сюда учиться математике, физике и химии. Во всяком случае, кажется, уроки эти нравились на всем Корабле одному только Николе. Даже сам Ель вел их поджав губы, будто смотрел на что-то очень неприятное.

– На жабу, – с недосыпа вслух произнес Никола, садясь на свое место рядом с Лавром. – Толстую, склизкую, бородавчатую.

Тот с опасением посмотрел на него.

– Вообще-то на Онатару, дружище.

– А?

– Надо бы тебе и правда пораньше ложиться.

Никола открыл свои записи. Насколько же все проще было бы, не брезгуй иномирцы человеческими ластиками и карандашами! Ну, или хотя бы компьютерами. А так каждый клочок бумаги исписан настолько мелко, что глаза сломаешь, прежде чем разберешь. Записи Лавра, правда, выглядели еще хуже – и смотреть-то в них было страшно.

Задумавшись, Никола совсем потерял бдительность. Лавр в последнюю секунду успел вскинуть руку и отвести морок, насланный широкоплечим темноволосым Дубом, одним из приспешников Липы. Никола уже успел почувствовать соленый запах крови и ужасную боль в подреберье. И увидеть Лавра, стоящего напротив и держащего в руках окровавленный клинок.

– Ты как? – спросил Лавр и жестом показал Дубу, как перерезает тому шею.

Дуб в ответ противно захохотал. Липа присоединилась.

– Увидел, как ты меня убиваешь, – Никола изо всех сил старался скрыть дрожь в голосе.

– Могло быть и хуже, – сказал Лавр.

Никола тысячу раз задумывался, что, если б не он, Лавру оказалось бы в сотни раз проще вписаться в ряды своих. Что из-за него и сам Лавр теперь как будто им чужак – и, не будь он сыном Вяза, для них двоих все было бы много плачевнее.

– Куда уж хуже, – вымученно улыбнулся Никола и вновь уставился в свои записи. Выдерживать все эти ухмылки было невыносимо.

– Ну, мог бы начать считать самого себя Дубом. Рожу-то эту самодовольную видел? Кошмар сущий.

Никола хмыкнул.