Душегуб

Валкс стоял перед деревом, задрав вверх голову, прикидывая, видимо, сколько в нем будет кубов древесины. Потом стал что-то помечать в записной книжке. Лучшего момента для исполнения преступления выбрать было нельзя. Нексин подошел к Валксу со спины, не сводя глаз с его головы. Валкс продолжал увлеченно писать в книжке. Нексин, несший до этого топор в одной руке, ухватился за топорище обеими руками и, как при рубке поленьев, резко замахнулся и ударил что есть силы лезвием в затылочно-теменную часть, прорубив полголовы коммерсанта. Валкс только и успел издать протяжный звук, похожий на «о-о-х» и, опустившись сначала на колени, рухнул ничком с застрявшим в ране топором. В следующее мгновение Нексин стащил с него ружье и шагнул к другим жертвам, взводя на ходу курки, чтобы стрелять дуплетом. Не получилось. Либерс, наблюдавший время от времени за Нексиным, в эти несколько секунд успел с визгливым воплем броситься прочь в лесную чащу, поэтому первый выстрел, почти в упор, пришелся в Варкентина, в область средостения. Он не только не успел привстать с валежины, но даже что-то сообразить по поводу происходящего. (Как позднее скажет сам Нексин, в глазах Варкентина не было ни страха, ни ужаса, одно немое удивление.) Выстрел отозвался гулким эхом среди высоких деревьев. Откуда-то сбоку, из подлеска, взметнулась затаившаяся раньше огромная птица — боковым зрением ее успел заметить Нексин — и полетела в глубь леса. Нексину было не до нее, как и не до схватившегося обеими руками за живот Варкентина, потому как понимал, что Либерс может скрыться в лесу; и рванул вслед за пастором, проявившим удивительную прыть. И Либерс смог бы убежать, скрыться среди деревьев и кустов, но запнулся за наземную часть корня и упал; вскочил, чтобы дальше бежать, но этого было достаточно для Нексина, успевшего приблизиться: заряд картечи попал Либерсу чуть выше поясницы, в область почки, он снова упал; потом попытался в горячке подняться, чтобы бежать дальше, но уже не смог… Рана была не смертельная, жизнь человека в таких случаях, при своевременном врачебном вмешательстве, может быть вне опасности, но сам человек обездвижен и беспомощен. Нексин подошел к Либерсу, не глядя на него, молча достал два патрона и стал перезаряжать ружье, пустые гильзы предусмотрительно спрятал в карман. Либерс лежал на боку и громко стонал; было видно, как все сильнее разрастается на его одежде пятно крови. Тяжело раненный, поникнув головой, он не смотрел в сторону Нексина, а только негромко произнес:

— Не убивайте меня…

Нексин ничего не ответил, а подумал, что если пристрелит, то наделает дополнительного шума; но и оставлять в живых Либерса было нельзя. Он помедлил, развернулся и пошел назад к Валксу и Варкентину.

Только несколько минут назад оба этих человека были полны жизненных сил, поэтому Нексин, словно не веря, что они мертвы, и чтобы убедиться, подошел ближе к одному, потом к другому. Жуткое зрелище — дело его рук — сомнение развеяло. Он подумал, что от вида мертвых ему, как всегда, станет плохо, но они не были похожи на тех покойников, прибранных по ритуалу, что скорбно, чинно и аккуратно лежат в гробу, вызывая у него страх до тошноты и потери сознания. Он удивился себе, что вовсе не страшится только убитых им людей. Нексин стал переворачивать Валкса, глаза его были закрыты; пока переворачивал, из раны вывалился топор. Стараясь не смотреть на убитого, залез во внутренний карман плаща и достал целлофановый сверток; отошел в сторону и его размотал — в пакете была пачка из долларовых купюр, их считать не стал, снова замотал в целлофан, положил в свой карман рядом с пустыми гильзами и аккуратно застегнул на пуговицу, чтобы не выпал. Потом достал из другого кармана плаща Валкса ключи от автомобиля, забрал их, подобрал топор и пошел назад к Либерсу. Топор показался тяжелее, чем ранее. Нексин держал его, слегка отстраняя от себя, брезгливо, и подумал: как трудно будет им ударить еще раз, чтобы добить Либерса. Проходя около Варкентина, увидел лежавшую рядом с ним сумку и неожиданно сообразил, как поступит с Либерсом. Тут же бросил топор, а из сумки достал веревку, которую так и не использовали по назначению для обмера деревьев.

— Использую ее для другого… — сказал вслух Нексин.

Либерс был в том же положении, его одежда еще сильнее пропиталась кровью, он продолжал стонать, но уже тише, потому что медленно «засыпал» из-за потери крови, веки его были прикрыты. Услышав шаги, открыл глаза, увидев снова Нексина, затрясся от страха и заплакал.

— Не плачьте, пастор, — сказал Нексин негромко и спокойно, словно вернулся его утешить.

Душегуба ни на секунду не покидали холодный расчет и стремление скорее закончить начатое; не было в нем ни страха, ни рассеянности, возникающих у рядовых бытовых убийц; не было хоть какого-то желания все бросить как есть, оставив тихо отойти в иной мир третью жертву, бежать отсюда подальше, спрятаться и забыться… Нексин сказал:

— У меня нет выхода…

— За что?.. — тихо спросил Либерс.