Душекрад

— Вот насчет наследства как раз, — начал Герман, ободренный тем, что Пудовский сам завел об этом предмете разговор. — Вы можете пояснить, в связи с чем покойный вам его оставил?

Губы Пудовского сложились в жесткую складку.

— Земля господина Вяземского была мне нужна для дела, — произнес он. — Здесь очень удобное расположение: недалеко от железной дороги, много леса, удобно подвозить сырье. Я арендовал у него село с угодьями. Он просил очень много, больше, чем это село стоит. Но я дал, однако при одном условии.

— Чтобы он завещает вам село? Странное условие.

— Ничего странного, молодой человек. Сразу видно, что вы далеки от промышленного дела. Судите сами: я строю завод, налаживаю производство, привожу мастеров. Все это время, деньги, труд. Конечно, я хочу, чтоб он потом стабильно работал и приносил прибыль, много лет. Но что если вдруг хозяин земли умирает, земля достается бог знает кому? Вы ведь видели, кому досталось все прочее его имение? Какие-то танцовщицы… разве я могу допустить, чтобы дело зависело от их капризов? Нет. Поэтому я поставил условие: в случае смерти князя имение переходит мне в собственность. Он согласился. Я давал такую арендную плату, которую кроме меня никто бы не дал. Покойный был человеком непрактичным, ему вечно нужны были деньги…

Слово «непрактичный» купец произнес таким тоном, словно говорил о какой-то дурной болезни. Казалось, он готов сплюнуть при одной мысли, что кто-то может быть непрактичным.

— А вы кого-нибудь подозреваете в смерти князя? — спросил Герман, законспектировав услышанное в блокноте.

— Никого, я не был с ним близко знаком, — тот пожал плечами. — Он вращался в великосветских кругах. Я в них не вращался. У аристократа всегда есть враги среди других аристократов. На вашем месте я искал бы там.

— И за что же, по-вашему, его могли убить? За долги?

— Ха! Если бы за долги убивали, то в Российской империи не осталось бы ни графов, ни князей. Нет, убили его за какую-нибудь ерунду. Не так на кого-то посмотрел, не оказал родственнику протекцию по службе, актрису, опять же, какую-нибудь увел. Это же банка с пауками — так называемый высший свет. Дворянство российское деградировало — дальше некуда.

— С вашего позволения, я тоже дворянин, — вставил Герман.

— А чего тогда служите на побегушках? — ничуть не смутившись, спросил Пудовский. — Какое у вас там жалование? Поди, и ста рублей не платят? Я толковому письмоводителю дал бы сто пятьдесят. Вы окончили гимназию?

— Да, я вышел из третьего курса юридического факультета… — проговорил Герман смущенно. Беседа сворачивала куда-то не туда, куда он собирался ее направить.

— Ну, вот видите, — Пудовский кивнул. — Обязательно заканчивайте. Нынче большие дороги открываются, даже помимо государственной службы. Будущее наступает стремительно, дорогой… как вас там?.. Герман Сергеевич?

— Да я и сам всегда говорил… — протянул Герман, вспомнив свои вечные споры с отцом.

— Тем более… одним словом… могу я еще чем-то быть вам полезен? — он слегка дернул щекой, давая понять, что на долгую беседу с ним лучше не рассчитывать. Герман напрягся. Мысль о том, что он проездил зря, и теперь еще полдня ехать назад, неприятно уколола его. Конечно, ни на какие особенные открытия он тут и не рассчитывал, но все же надеялся, что Пудовский подбросит хотя бы перспективное направление поисков.

— Еще один вопрос, — торопливо проговорил Герман. — Вы не думаете, что к убийству князя могут быть причастна какая-нибудь организация нигилистов?

— С чего вдруг? — пожал плечами Пудовский, кажется, совершенно не смутившийся тем, что Герман заговорил об этом предмете. — Нигилисты норовят убить кого-то из столпов трона, а покойный, при всем к нему уважении… прямо скажем, на столп не тянул. Как я уже говорил, это был человек несерьезный… а впрочем…

— Что? — встрепенулся Герман.

— Знаете, вы сейчас натолкнули меня на одну мысль… я как-то не связал, а может быть, это как раз вещи связанные…

— Расскажите, пожалуйста, — Герман обратился в слух и приготовился записывать.

— Несколько дней назад на заводе случилось происшествие. Ночной сторож уверял, что видел вампира. Черная фигура с бледным лицом. Когда его заметили, сразу же растворился в воздухе, переместился. А затем — и это самое странное — из конторы пропали кое-какие документы.

— Что за документы?

Пудовский замялся.

— Видите ли, Герман, я хочу, чтобы дальнейший разговор был строго между нами. Вы, конечно, можете передать его своему начальству, но только в общих чертах. Дайте мне слово дворянина, что в детали вы его посвящать не будете.

— Даю слово, — Герман с достоинством кивнул. Кажется, дело совершенно неожиданно принимало интересный оборот.

— После исчезновения этих документов ко мне приходили, — проговорил Пудовский с заметным трудом. — И предлагали «пожертвовать деньги на славное дело революции».

Последние слова он проговорил с ужасно кислой гримасой.