Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Так и на этот раз, после посадки самолета она лишь позвонила мне из аэропорта, как я ее просила. На мои вопросы ответила лаконично, что да, все хорошо, что довольна поездкой. Нет, ее день рождения не отмечали, не получилось. Но что папа был с ней «очень хорошим и внимательным» и что «с женой папы тоже все нормально». Также что ей «очень понравились маленькая сестричка Полина и старшая дочь Марины, Мария».

– Мама, не волнуйся за меня, папа такой замечательный! Кроме того, ему понравился мой альбом «Transparence» – песни, которые я написала! Я подарила ему один экземпляр, с посвящением! Папа сказал, что гордится мной!

Действительно, незадолго до этого Алина с группой записала свой первый альбом. В него вошла кавер-версия на отцовскую песню «Позвони мне, позвони». А также две песни, написанные ею лично и посвященные ему: «Pardonne moi» и «Will you be Here». В этих песнях дочь искренне и трепетно обращалась к отцу.

«Ну, слава богу, наконец-то все сложилось!» – с облегчением подумала я.

Признаться, я даже удивилась, что в Москве все прошло настолько гладко. Но, естественно, была этому очень рада. Видимо, Максим осознал, что дочь искренне любит его и нуждается в общении с ним. И его жена, наверно, тоже поняла это, приняла Алину в свою семью, спасибо ей…

Я почувствовала большую признательность им. Задумалась о том, чтобы пригласить их с девочками во Францию. Прикидывала, как все организовать, где поселить, что показать. Вот тут мог очень пригодиться просторный дом Жака.

По возвращении в Париж воодушевленная Алинка принялась писать песни для нового альбома, а на своих страничках в социальных сетях поставила фамилию Дунаевская.

– Папа сказал, что теперь я могу повсюду подписываться фамилией своей семьи! – радостно улыбалась она.

Время шло. Дочь продолжала звонить отцу, просила о новой встрече.

Вторая поездка в Москву состоялась ровно через год. На этот раз Алина летала туда одна. Вернувшись неделю спустя во Францию, дочь радостно сообщила мне по телефону:

– Мама, мы разговаривали с папой «по душам», и он сказал, что признает меня дочерью официально, через суд. Ездили для этого к его адвокату, и тот попросил прислать несколько оригиналов документов – свидетельство о рождении и еще что-то – дал список. Нужно, чтобы ты их разыскала, я заеду за ними!

Я собрала, что было указано, а Алина переслала все отцу и принялась терпеливо ждать.

Мне казалось, что Максим искренне решил восполнить все пробелы, как обещал когда-то. Проявить отцовские чувства и серьезность его отношения к дочери. Но проходили месяцы, а затем и годы, а дело с признанием почему-то затянулось на неопределенный срок.

Тогда я еще ничего не знала и даже не догадывалась почему.

С одной стороны, складывалось впечатление, что у отца и дочери восстановились добрые отношения. Алина всегда говорила о нем в восторженных тонах и выражениях. А с другой, какие-то моменты, о которых дочь мимоходом упомянула мне в телефонных разговорах, показались мне странными.

В течение четырех лет общения с отцом Алина всегда звонила ему сама. Дома жена папы Марина большей частью отвечала, что его нет дома. Тогда Алина, из вежливости, беседовала с ней и девочками, а когда их не было, с няней или с домработницей. Всем оставляла сообщения для папы с просьбой позвонить ей, но он никогда не перезванивал. Ей приходилось подолгу дозваниваться до него домой и на мобильный, пока папа, наконец, не отвечал ей. Тогда они снова разговаривали продолжительное время. Отец никогда не предлагал перенабрать ее, а она не осмеливалась попросить его об этом.

Дочери каждый месяц приходили «весомые» телефонные счета. Поскольку Алина все еще была студенткой, то их, естественно, приходилось оплачивать мне.

За четыре года общения отец позвонил дочери в общей сложности три или четыре раза – на день ее рождения. И даже когда он поздравлял ее несколько дней спустя после события, Алина все равно с восторгом сообщала мне это.

– Все-таки папа вспомнил, что у меня день рождения! И не важно, что с опозданием…

С 2004 до 2008 года Алина видела отца ровно 4 раза. Я с некоторым удивлением констатировала, что так же, как и в случае с телефонными звонками, к их совместным встречам стремилась только дочь. Она как-то проговорилась мне, что каждый раз ей приходилось по несколько месяцев «уговаривать папу», чтобы он согласился на ее приезд в Москву. Сам же он отказывался приехать в Париж или принять ее на Лазурном Берегу, в Италии, когда с женой приезжал туда в отпуск.

Очень скучая по отцу, Алина продолжала регулярно звонить ему и просить о новой встрече. После длительных переговоров он, наконец, соглашался, чтобы она приехала на неделю. Тогда дочь снова начинала «летать на крыльях», в ее глазах снова появлялся счастливый блеск.