Два друга

Как известно, курс лечебного массажа длится в среднем 10 дней, что и позволяло дружкам встречаться практически в обязательном порядке. За окном второго этажа, изредка нервно гудя клаксонами, по узкой улице Ломоносова пробегали легковушки. Осмелевшие от вечернего спада автомобильного натиска птицы звонким пением нежили слух. В небольшом, но уютном кабинете, как всегда, звучала лёгкая инструменталка. Стараясь подольше сохранить массажное тепло, пациент-завсегдатай уходить не торопился и сидел, прислонившись к мягкой спинке стула. Начальник кабинета его не выпроваживал, о назначенной встрече они знали оба и вроде как ждали. Улучив момент, давая возможность отдохнуть утомлённому телу, массажист лежал на столе, забросив руки за голову.

У доктора был, слишком высокий гемоглобин, – сказал Казаков.

Точнее, цифру давай.

Да я помню, что ли, сейчас посмотрю, – и, шурша пакетом, стал рыться в бумагах.

Долго ты будешь возиться, ненавижу целлофановый шелест, все пациенты приходят с этими звуками. Музыку мешаешь слушать...

Ну сам же попросил!

Уже пожалел, я думал, ты помнишь.

Ага, это у тебя память как у Ленина, а мне надо всё записывать.

Ты хоть для своих стихов тетрадку завёл или тебе подарить?

Да завёл, завёл... Ну вот, отыскал – 198...

О как, и у меня точно такой же.

Да кто б сомневался, – беззлобно съязвил Виктор, возвращая документы в шаркающий пакет.

Или ты перестанешь действовать мне на нервы, или уматывай отсюда.

Ага, щас, – ухмыляясь, ответил Витёк. – И вообще, ты это что разбурчался?

На что засветившийся улыбкой Климов ответил:

А могу я хоть выпустить пар? Весь день прихожане только и знают, что жаловаться. Всё в кучу сваливают, от плохого здоровья, негодяя-муженька и до бездарного правительства...

Ну ладно, побурчи-побурчи. Но ведь я жду ответа, ты же сам просил цифру.

Если по-колхозному объяснять, то у тебя, а точнее, у нас, что тоже мало радует, слишком густая кровь, мотору тяжело работать. Необходимо искусственным путём разжижать. Можно обойтись без химии, поэтому первое – пей больше воды.

Да знаю.

Всё-то ты знаешь, а мочегонный кофе хлыщешь вперемешку с сигаретами. В последний раз, после пребывания у тебя, все шмотки куревом провонялись. Всё в стирку отправилось. Подохнешь, хрен с тобой, не жалко. Нам теперь больше о своих семьях думать надо, –продолжал булькать Славка, лёжа на своём столе. – Вот жахнет тебя инсульт, кому проблемы разгребать? Жёны и без того испереживались за нас, продырявленных войной...

Да понимаю, – разглядывая свои чёрные кожаные туфли, грустно отвечал Витёк.

Всё-то ты понимаешь, – не унимался Слава. – Точь-в-точь, как мой вислоухий кот. Развалится на полу и дрыхнет дни напролёт. Знает, что дочь и жена всегда обойдут плюшевого Тёмку-красавца. Но когда иду я, и куда крепкий сон девается, сразу сигнализирует недовольным мычанием. Понимает животина, что этот ходок прёт, как танк, поэтому лучше предупредить. Всё понимает, а в тапочки втихаря продолжает ссать. Нам теперь не в кайф надо жить, а впрок. Государству родному здоровье даже не за грош, даром подарили.

Распалив себя рассуждением, резко приподнялся и, недовольный, осерчало сел на кушетку. Поправив короткую стрижку, раздосадованно сругнулся.

Не матерись...

Да пошёл ты, – добродушно и как-то даже с наслаждением произнёс один.

Да сам ты пошёл... – c похожей интонацией ответил другой.

Они были совершенно разные и всё-таки всегда находились словно на одной волне.

Нет, вы посмотрите на него, люди добрые, святоша нашёлся. Да не смеши мои тапочки!

Ну, было дело... – как-то по-детски, но без особого раскаяния, вздохнув, слегка виновато улыбаясь, словно нашкодивший хулиган, согласился Виктор.

Вот и я до твоих шестидесяти доживу и начну строить из себя праведника. Поэтому на самоперевоспитание у меня десятилетка ещё имеется, а значит, давай помалкивай. Нашёлся гуру. Шоколадку будешь, лицемер?

Какую?

Культурные поэты таких вопросов не задают...

Ну, то культурные, – чуть оживившись, усмехнулся поэт – с желанием вырваться из грустных мыслей.

Как ты любишь, наша советская, «Бабаевская». Главврач с праздником 9 мая поздравила. Юбилейный набор, в виде военных орденов СССР.

Хороший человек твой главврач?

Бруснёва ?

А я откуда знаю фамилию?

Валерия – хороший человек, уважительно относится к ветеранам войны, причём что к фронтовикам Отечественной, что к современным. Видишь, отдельным кабинетом обеспечила, помнишь прошлые условия – проходной двор. Да и зам – Максимова Евгения – очень внимательная. Володя, муж её, собровец, всю чеченскую прошёл. Десять лет ждать – испытание не из лёгких. Виолетта, твоя первая жена, царствие ей небесное, знала, как это ждать в мирное время с войны.

Уж лучше на передовой в окопе... – ответил, не задумываясь, Виктор.

Володя у меня лечился, горит, как и мы. Да только правительству начхать, никакой психологической помощи нашему брату не было и не будет...