Два евро на сдачу

С тех пор я стала ходить в школу и обратно по их улице в надежде увидеть, как они гуляют с Орели. И однажды я увидела ее на поводке у того мальчика в очках. Она вспомнила меня и потянула его в мою сторону. Пока я гладила Орели, у которой к тому моменту встали уже оба ушка, мы разговорились. Оказалось, мальчик ходил в ту же школу, что и я. Тогда я поняла, почему мне его лицо показалось очень знакомым. Но он был в другом классе и вообще на год старше. Он разрешил мне гулять с ним и собакой, которую его мама, оказывается, назвала Фифи, что я, конечно, всерьез не восприняла и продолжила называть ее Орели. Мальчику эта кличка тоже понравилась больше, поэтому наша собака дома была Фифи, а на улице Орели. Сначала мы редко гуляли вместе, но потом я решила выяснить, по какому расписанию они выходят, и мальчик, хоть и удивился моей настойчивости, не возражал гулять со мной каждый день. Вскоре мы стали ходить с ним вместе в школу и обратно, сначала с его мамой, а потом вдвоем. А на лето они уехали в другой город всей семьей. И конечно же взяли с собой Орели.

Осенью в их квартиру заехали другие люди, а Франсуа с Орели так и не вернулись.

– Я забронировала нам номер в Перпи, – сказала Кларисса, когда они уже подъезжали к Тулузе.

– Один номер на двоих? Сама так решила? – удивился Даниэль и лукаво поднял одну бровь.

– Я решила сэкономить твои деньги, вот и все. Мы и так уже столько ночей провели в одной комнате. Ты вроде прилично себя ведешь. А кроватей там все равно две.

– М-м-м, – разочарованно протянул Даниэль.

– Я уточнила, что заселиться можно будет допоздна. До одиннадцати, говорят. Хоть куда-то мы по-человечески приедем.

– А я вообще думал, что мы сразу поедем к родителям.

Кларисса округлила глаза.

– Ну, во-первых, заявиться к родителям на ночь глядя после того, как я избегала их восемь лет, – это так себе идея. А во-вторых, мы, конечно, с тобой собираемся жениться, судя по твоей выдуманной истории, но знакомство с родителями – это уже слишком. К ним я пойду одна.

– Это несправедливо! Я столько мучился, ехал, спасал тебя и даже не узнаю, чем дело кончилось?

– Я тебе расскажу.

– Это не то. Я хотел видеть.

– Ну мало ли что ты хотел.

– Тогда обещай, что расскажешь все в подробностях.

– Нет.

– Вредина.

Тулуза

– Они вообще реальные люди? – спросила Кларисса, глядя вслед уезжающему «Ситроену». – Мне кажется, это все какой-то розыгрыш. Не могут люди так друг к другу относиться после сорока двух лет брака.

– Люди разные бывают. Ты что, в лесу росла и кроме своей семьи других людей не видела?

– Ну видела. А толку? Не помню, что там в детстве было, но вот работаем мы в кафе с другими женщинами, к примеру, говорят они мне, какие у них мужья хорошие и как они до сих пор влюблены, хоть с их свадьбы прошло пять, десять, двадцать пять лет. И что? Я же им все равно не верю. Что же, они будут рассказывать, как у них все плохо, и жаловаться на мужей?

– Вообще, это как раз часто случается. А если бы пожаловались?

– Я бы поверила.

– Ты же понимаешь, что ты веришь или не веришь не в зависимости от того, правда это или нет? А в зависимости от того, совпадает ли сказанное с твоими собственными убеждениями.

– А можно ли вообще быть уверенным, в том, где правда, а где – нет?

– Да, – с уверенностью сказал Даниэль. – Я вот, например, точно знаю, что мне нужно переодеть штаны. И это чистая правда.

– Что? – засмеялась Кларисса.

Даниэль распахнул пальто, и она увидела огромное мокрое пятно на одной штанине его джинсов на внутренней стороне бедра.

– Даниэль! Что привело тебя в такой восторг? – продолжала улыбаться Кларисса.

– Это все Ликерчик.

– Он мне тоже понравился, но это, – она показала на пятно, – уже перебор.

– Очень смешно. Ликерчик необычайно слюнявая собака, если ты не заметила.

– Если бы пятно было чуть выше, я бы, конечно, не поверила.

– Пошли уже на вокзал. Я переоденусь в туалете.