Два Генриха

– Мои войска сильно потрепаны в битве с нормандцами, мне некого вести в бой. К тому же донимает западный сосед, того и гляди вторгнется в Иль-де-Франс. Кто его защитит? Помимо этого, пусть еще поблагодарит, что я помог его кузену.

Таким знали люди Генриха I, гибкого политика и мудрого правителя. Но он был все же слаб, а знать слишком сильна. И ему за время своего правления совсем ненамного удалось расширить границы своего домена. Он не успел как следует восстановить силы после Валь-эс-Дюн, как грянула новая война, – с графом Анжуйским, – в которую будет втянута вся Северная Франция. А после этого – война с Нормандией…

Но это в будущем, а пока Генрих повел императора во двор, желая похвастать своим парком с аллеями и фруктовым садом. Их сопровождали придворные. Вслед за ними в дверях показались Ноэль и Агнес, только что узнавшие о прибытии императора. Агнес ускорила шаг, всматриваюсь в свиту обоих королей. Кого она выискивала там жадным взглядом? С кем ей хотелось встретиться?

– Полет!

Маленький человечек стремительно обернулся, вскрикнул от радости и помчался назад, расталкивая людей, раскинув руки в стороны.

– Агнес! Сестричка моя дорогая!

– Полет! Славный мой малыш!..

Она присела, и шут упал в ее объятия, обхватив шею руками. А потом заплакал прямо у нее на плече.

– Что с тобой, друг мой? – Агнес обняла его, посмотрела ему в глаза. – Ты рад, что встретил меня? Ах ты, мой милый, хороший… Только разве от радости плачут? Скорее, от горя. А впрочем… – И Агнес смахнула ладонью слезу со своей щеки.

– Я так скучал по тебе, – тихо сказал Полет, улыбаясь и прижимая ее руку к сердцу. – Я просто места себе не находил. Генрих сердился на меня. А люди смеялись. Они говорили, что мои шутки кончились, и я устал смешить короля. А он, когда узнал причину моей грусти, сказал, что мы обязательно встретимся с тобой. Ведь мы друзья. Как же может Полет не найти своего друга, какого нет ни у кого?

– Я тоже знала, что непременно увижу тебя. Как хорошо, что король приехал… Но ты не болел ли? Отчего ты бледен и не весел, как обычно?

– Моего Генриха теснят полчища саранчи. Она обступила его со всех сторон. Я пытаюсь шутить, но разве ему до веселья? Мне бы хорошую метлу, я живо вымел бы эту нечисть, что мешает ему дышать. Но расскажи о себе, сестричка! Я слышал, герцог Вильгельм вместе с королем пустил кровь кое-кому из шакалов; остальные, пождав хвосты, удрали в свои норы. Ты была на той свалке? И ты, Тесей? – Шут устремил взгляд на Ноэля.

Агнес вкратце поведала обо всем, что случилось в Париже и долине Дюн.

– Считаешь, лиса перестанет воровать кур и пойдет исповедоваться? – усмехнулся Полет, узнав обо всем, что касалось Роберта Бургундского.

– Хотелось бы так думать.

– Нет, Агнес. Уйдет пастух – и вновь станет волк овец резать.

– Мы и в самом деле скоро расстанемся с ним. Поедем с братом в родные места. Залечу там свою рану.

– Она не опасна: телесные раны всегда заживают. Гораздо страшнее душевные.

– Ты становишься философом, Полет.

– Генрих говорит, я давно им стал. Но он не в обиде. Еще бы, хоть один умный среди сборища дураков. Это он обо мне.

– Ого, он ценит тебя, малыш!

– Его стадо безграмотно, не умеет даже читать. А Полет дружит с Эзопом, Сенекой, Плутархом. Умная мысль, забравшаяся в его пустую голову, помогает ему облегчать иные кошельки и пополнять собственный. Неплохая работенка, сестричка. Я нахожу, что это выгоднее, нежели рубиться на мечах, гадая, кто же кому вспорет живот. Но пойдем догоним моего дурачка, он обрадуется вам.

– Ты о короле?

– Кто же другой пошел бы осматривать сады, в то время как его стая от голода начала грызть свои поводки? Идем, я спрошу его, зачем он ведет за собой табун глухонемых?

– О ком ты, Полет? – рассмеялся Ноэль. – Догадываюсь, о свите твоего братца?

– О ком же еще, брат Ноэль? – удивленно передернул плечами шут. – Разве есть ухо у голодного брюха? Но я скажу еще пару слов вождю франков.

Незаметно обогнав обоих королей, Полет уселся на клумбу шагах в десяти от них и, вынув из-за пазухи свирель, принялся наигрывать нехитрую мелодию.

Генрих подошел ближе и уставился на него.

– Кто ты? Как сюда попал? Какого черта здесь делаешь, сидя на моей клумбе? – сурово сдвинул он брови.

Полет глупо улыбнулся:

– Я соловей, а ты Эзоп, король. Твои басни хороши, но внимать им может лишь твоя клумба, ибо она полита и не требует пищи.

– Ага, так ты шут? Брат мой, – обратился Генрих к императору, – отчего ты не показал мне его?

– Полет всегда любит представляться сам, – улыбаясь, ответил тот.

Генрих снова повернулся к клумбе:

– Так что хотел сказать соловей Эзопу? Впрочем, ты отчего-то не поешь. Что причиной тому?

– Твои сказки о саде хороши, государь, но внемлет ли им твой гость? Не осел ли идет рядом с тобой вместо него? Ведь разница между обоими невелика: ни один из них не понимает ни слова.

– Неужели? – удивился Генрих. – Разве я плохой рассказчик или эти розы не столь дивны, чтобы я восхвалял их аромат?