Два Генриха

Оба короля поздоровались, обменявшись рукопожатиями, и не спеша пошли вдоль галереи, ближе к окнам. Французские придворные с любопытством оглядывали свиту императора, присматриваясь к одежде германцев, их оружию, слушая их язык. Но гости были в таких же штанах ниже колен и длинных туниках, перехваченных поясом у талии. Их панцири и оружие остались внизу под надзором оруженосцев, а переговаривались они лишь между собой, да и то тихо, так что ничего и не расслышишь. Зато громко говорил Генрих Черный. Придворные были приятно удивлены: хоть и ломаный, а все же их, франкский язык.

– Король Французский, брат мой миропомазанный во Христе, – начал гость, – я приехал к тебе не как император, а как король соседней державы. Империи угрожает опасность с севера, и мне не хотелось бы, чтобы в числе ее врагов оказался бы и французский король, к которому я всегда испытывал дружеские чувства.

– Что же это за опасность? – спросил Генрих, прекрасно знавший суть дела от посланца своей сестры. – Насколько мне помнится, она всегда исходила от восточных соседей – чехов, поляков, венгров.

– Я усмирил эти народы, но подняли восстание другие. Герцог Лотарингский Готфрид – вот откуда исходит зло. Он выступил против власти императора и поставил под свои знамена не только все население, но и сумел притянуть на свою сторону фризов, голландцев и саксонцев. Повсюду мятежи, моих солдат избивают и изгоняют. Однако не думай, будто я приехал к тебе за помощью. Я располагаю значительными силами. Меня беспокоит лишь размах восстания и его последствия.

– Последствия? Уж не охватили ли мятежники кольцом всю империю?

– Похоже, близится к этому.

– Но восток! Надеюсь, там спокойно, ведь соседи принесли клятву верности, и теперь они – вассалы империи.

– Эхо из Лотарингии докатилось и туда. Услышав его, Польша и Венгрия порвали договор. Теперь они не вассалы, а такие же мятежники. К ним присоединились Италия и Саксония, начались волнения и в бургундском королевстве. Как видишь, кольцо и в самом деле существует, и оно начинает сжиматься.

– Положение незавидное. Судя по всему, империи угрожает серьезная опасность. Однако чем же может помочь французский король германскому королю?

– Вынужден с прискорбием сообщить, что к мятежникам присоединилась и Фландрия, которой правит Бодуэн Пятый, женатый на твоей сестре. Догадываюсь, он не преминет воспользоваться услугой французского короля, уповая на родственные связи. А ведь я хочу начать с севера. Усмирив саксонцев, пойду на Лотарингию и Голландию, с которыми граничит Фландрия. Я не имею намерения в этих условиях ввязываться в войну еще и с Францией. Но я желаю всего лишь предостеречь тебя. Развязав военные действия, ты не только потеряешь своих людей, которых у тебя и так не очень много, но и наживешь опасного врага. Кроме этого, есть еще один враг, посильнее меня. Святой престол! Полагаешь, папа закроет глаза на то, что французский король вступил в войну с императором, который с недавних пор начал сажать на трон святого Петра своих ставленников? Сомневаюсь, что тебе доставит удовольствие, когда из Рима на Париж повеет холодом. Ты знаешь, что такое отлучение от церкви, Генрих. Пока же достаточно будет только намекнуть, что король франков нарушил какой-либо из канонов церкви…

– Ни к чему нагонять страху, брат мой, – улыбаясь, ответил ему на это Генрих, давно уже державший наготове ответ. – Я вовсе не собираюсь ссориться с тобой, тем более, с Римом. Франция всегда жила в дружбе с империей, так повелось со времен Гуго Великого, и в мои планы не входит нарушать традиции предков. Что касается моего взбалмошного зятя, то постарайся втолковать ему, когда возьмешь в плен, что, как ни силен медведь, но и ему не одолеть слона. Я говорю это, зная, что тебе помогут союзники – Англия и Дания.

– Надеюсь, они разобьют весь голландский флот.

– Неспокойные времена, – тяжело вздохнул Генрих. – Не проходит года без войны. Но таков удел монарха. Ему подобает держать королевство в кулаке, борясь с теми, кто стремится этот кулак разжать. Что стало с империей Карла Великого? А ведь каковы были ее границы! Но все распалось, обособилось тремя частями. Теперь их стало две. И нам обоим надлежит удержать земли, доставшиеся в наследство. Собаки грызут со всех сторон, но наша задача устоять, либо уничтожая их одну за другой, либо задабривая и обращая в своего друга. Борись же, император, за свою землю, а я буду ломать копья за свою. Полагаю, не стоит двум медведям бросаться друг на друга, если каждого из них со всех сторон обступают цепные псы.

– Я рад, что французский король именно так понял германского короля, который этого не забудет, – завершил беседу император, и оба монарха пожали друг другу руки.

– Пожалуй, ты верно поступил, – сказал Эд, когда братья остались одни.

– Только так! – твердо ответил Генрих. – Ни к чему плодить могущественных врагов, потомки нам этого не простят. Что касается Фландрии, то я вышлю туда гонца с письмом.

– О чем же напишешь?