Два героя. Последний инка

Виллафана произнес эти слова с такой уверенностью, что Рамузио подскочил к нему и схватил его за грудь.

— Ты знаешь их! — закричал он. — Сознайся! Назови этих негодяев! Я раньше не отстану от тебя!

— Что с тобой Рамузио? — воскликнул озадаченный Виллафана, с трудом освободившись от тисков своего товарища. — Ты с ума сошел? Ты хочешь убить меня? Слушай, — продолжал он, — такие выходки впредь оставь при себе. Я их не боюсь, и ты не заставишь меня говорить. Больше я не скажу тебе ни слова, потому что, чего доброго, ты и меч схватишь. Счастливо оставаться!

Он поспешно удалился и скоро скрылся за поворотом тропинки.

Рамузио остался один в лесу. В висках у него стучало, и сердце громко билось, чувствуя, что в таком состоянии ему не следует возвращаться в лагерь, он решил дождаться заката солнца, сошел с тропинки и углубился в лес.

Ночь в лесу

Тем временем Виллафана направился прямым путем к селу, в котором находилась квартира испанцев. Довольная улыбка змеилась на его губах, и он напевал даже какую-то веселую песенку, что случалось с ним очень редко. Достигнув возвышенности, с которой видна была вся деревня, он вдруг остановился в недоумении. За живой изгородью, окружавшей село, он увидел множество шлемов и копий, сверкавших при свете заходящего солнца. Он тотчас узнал в них всадников Кортеса. Зачем они явились сюда? Виллафана поднялся на вершину, с которой легче было осмотреть всю окрестность. Весь отряд Лопеса, вместе с индейцами, стоял выстроившись в ряд против прибывшей конницы, а несколько человек в блестящей броне обходили фронт.

«Бьюсь об заклад, — пробормотал Виллафана, — Фернандес Кортес здесь! Конечно, я узнаю его вороного коня. Но что ему нужно у нас? Ого! Неужели бомба взорвана раньше времени?» Лицо его омрачилось, и он невольно присел подобно дикой кошке, желающей скрыться. «Ба! — произнес он после минутного молчания, — не может быть! Прочь эти глупые страхи!» — Лицо его прояснилось, когда он увидел, что ряды солдат разомкнулись, и затем солдаты стали расходиться, а всадники спешились.

«Маленький смотр, больше ничего!» — мелькнуло у него в голове. «Надо же ему время от времени показываться войску, чтобы показать, что он еще здравствует. Это мы знаем, господин Кортес, и день и ночь помним это!»

Виллафана поспешно спустился с горы. Он не ошибся; Кортес пожелал лично удостовериться в успехах работ и кстати произвел обычный смотр. По-видимому, он остался доволен и решил провести ночь в деревне, чтобы дать отдохнуть лошадям после утомительного пути по гористой местности. Он остановился у Лопеса вместе со своим верным другом Сандовалем.

Солнце давно скрылось. В комнате Лопеса сидели Кортес и Сандоваль при слабом свете индейской лампы. Лопес на дворе принимал доклад дежурного вахмистра.

— Я вполне разобрался в этом деле, Сандоваль, — говорил Кортес.

— Не слишком ли опрометчиво ты вывел свое заключение? — возразил его друг. — Ведь ты еще не говорил ни с одним солдатом и даже не знаешь в глаза Рамузио.

— Я помню этого молодого человека, — заметил Кортес. — Он доложил мне о смерти Монтезумы. Я знаю его, Сандоваль.

— Во всяком случае, предостерегаю тебя, — возразил Сандоваль. — Я долго наблюдал за этим Лже-Авилой, когда он находился под моей командой.

— Я охотно принимаю твои советы и прикажу позвать Рамузио, но тем не менее мнение мое не изменится.

— Кого же ты подозреваешь?

— Пока еще не время называть имена, — ответил Кортес. — Кроме того я не хочу сбивать тебя с толку. Ты сам знаешь, что все эти дни мы с тобой были настороже, и потому для меня очень важно взглянуть твоими глазами на эти кучки недовольных, которые затевают мятеж не только здесь, но и в главном лагере и в Веракруце. Твои замечания могут исправить мои ошибки. Но тише, идет Лопес.

Лопес вошел в комнату и донес военачальнику, что все обстоит благополучно; на перекличке не оказалось лишь одного Рамузио.

— На каком посту он стоял? — спросил Кортес.

— Он руководил транспортом балок из лесу. Индейцы говорят, что он ушел от них час тому назад, отправив последний транспорт.

Сандоваль взглянул многозначительно на Кортеса.

— Как вы поступаете, Лопес, когда солдат не возвращается к ночи в лагерь?

— Такого случая еще не было. После заката солнца никто не остается в лесу. Сегодня в первый раз не досчитались испанца на ночной перекличке.

— Его вина, если он заблудился, — сказал Кортес после минутного раздумья: — но он испанец и ваш товарищ. Мы должны по крайней мере попытаться спасти его. Прикажите сделать три выстрела с получасовым промежутком и отправьте в лес на розыск отряд индейцев с факелами и пятерых испанцев, которые пожелают пойти.

Лопес вышел из комнаты.

— Но как странно, однако, что именно его нет сегодня! — заметил Сандоваль.

— Правда, — возразил Кортес: — я боюсь, не случилось ли несчастья с молодым человеком. Мне жалко его, я предложил бы ему на выбор — остаться здесь или отправиться с Авилой в Испанию.

— Когда же ты намерен отправить Авилу?