Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Драко перекатывал сигарету между пальцами ловко и быстро, словно смакуя время прежде, чем её закурить. И всё его безразличие в словах резало ей вены. Так не должно быть. Так неправильно…

— Не говори так, — прошептала она, пугаясь своей неуверенности.

— А что? — он невесело посмотрел на неё. — Будешь скучать?

И мысленное «да» слишком быстро всплыло в голове. Она его проглотила, не дав вырваться наружу.

— Женись на ней…

Малфой замер. Лишь в кулаке сжимал сигарету, разламывая её пополам. Смотрел на неё нечитаемым взглядом. Грейнджер лишь видела, как плавилась сталь в его глазах, как нагревалась и кипела. Сказанное было ужасной ошибкой, и она тут же попыталась её исправить:

— Это единственный выход не умереть.

— Была бы на моём месте, — он увёл взгляд и потянулся за пачкой, смахнув на пол сломанную сигарету, — ты бы так не считала.

— Я знаю, что ты не можешь рассказать о ней и показать, но мне было достаточно того, что я увидела…

— Этого недостаточно! — рявкнул он, и Гермиона вздрогнула. — Недостаточно понять насколько… насколько Мор… насколько станет ужасен этот человек, если дать ей в руки то, что она хочет.

И это обухом по голове.

Мортифера хотела силу Драко. Что будет, если он подчинится ей? С его возможностями…

Мурашки пробежали по спине до самого загривка. Она никогда не думала в этом ключе. Господи.

Удавка давила на последний позвонок, и тот крошился, разлетался по всей свалке жизни Гермионы. Она давно превратилась в руины. Кровь струилась рекой из пробитой насквозь кожи, и она не могла заставить себя бороться. Она устала.

Вы-дох-лась…

Гермиона отвернулась к окну так и не ответив ему. Слова излишни. Да и не нашлось что сказать. Ей вдруг внезапно стало холодно. Словно своим приходом он заморозил здесь всё.

— Ты была не права, там, в Лютном переулке.

— О чём ты? — переспросила она, наблюдая, как за окном гроздьями валил снег.

— Ты сказала ей, что я тебе ничего плохого не сделал.

Когда она посмотрела на него, Драко всё ещё не решился прикурить. Он был абсолютно расслаблен, но когда прикусил губу, Гермиона уловила в его лице какой-то надлом.

— Ты продавал личную информацию в газеты? — хмыкнула она. — Или издевался надо мной перед всеми?

— Не очаровывайся моими поступками, — резко перебил Малфой, глядя в упор исподлобья. — Ты многого не знаешь.

Грейнджер пододвинулась на середину сиденья, чтобы оказаться прямо напротив него. Намеренно задела своими коленями его колени, вызывая у него непонятные эмоции. Она их раньше не видела. Он не отодвигался. Лишь еле уловимо нахмурился, разглядывая острые чашечки, проступающие сквозь колготки.

— Так расскажи мне…

И последнее, что она себе позволила — это забрать из его второй руки зажигалку. Обычная, с откидной крышкой, на бензине. Кажется, Гермиона видела такие в сувенирных лавках. Сталь, уже нагретая его рукой, такая тёплая, даже скользила. Она поднесла зажигалку ближе к нему и чиркнула, зачем-то подставляя вторую руку, чтобы не сдуло огонёк в купе с закрытыми наглухо окнами… Она сошла с ума…

И Драко, не отрывая своего липкого взгляда, чуть нагнулся, прикусив фильтр зубами. Даже глаз не прикрыл, когда сделал пару затяжек, прикуривая от огонька. Гермиона давилась от того, что воздух в глотку не поступал. Потому что он…

…он коснулся её руки, притягивая зажигалку ближе к лицу. Чёрт возьми, нежно…

Вся эта иллюзия разбилась, когда он выдохнул дым вверх, откидываясь обратно на спинку. Но уже поздно. Боже. Поздно. Весь её внутренний процесс самоуничтожения был запущен только его прикосновением.

— И что ты хочешь знать? — ухмыльнулся он одним уголком губ.

«Всё».

Это преступление — уточнять, что она хотела знать. Грейнджер хотела знать всё.

— Что бы ты хотел сделать первым делом, когда освободишься от непреложного?

Наверное, эти вопросы были заготовлены у Гермионы давно. Она просто их тихо обходила стороной в своей голове, но знала, если выпадет возможность… такая, как сейчас — она ею воспользуется.

— Это невозможно.

— Малфой! — настаивала она. — Просто… представь. Что бы ты хотел сделать?

Сигаретный дым скользко ложился ему на язык. Он ловко втягивал его и выпускал изо рта. Пропускал через нос, дыша, как дракон, жаром, наполняя купе вишней. Она даже не знала, можно ли здесь курить. Ей всё равно. Она готова наблюдать за этим сколько угодно.

— Я никогда не видел моря.

Всего-то…

Ей хотелось ответить, что у моря его глаза… его глубина и мощь одиночества. Хотелось, чтобы он залез ей в голову и сам это ощутил в её старых воспоминаниях — когда она стояла на берегу, слушая шум бушующего моря во время дождя. Определённо, это его стихия.

Драко совершенно такой же. Не подпускал к себе до конца, оставляя её довольствоваться берегом. До глубины она вряд ли достанет… если только не утонет. Не впустит в лёгкие его воду — яд. И не опустится на глубину, чтобы снизу, с внутренней стороны, взглянуть на его жизнь. Посмотреть на мир его взглядом.

И как же хотелось…

Всего-то…