Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Дневник, что вёл Маркус, сожгли, вырвав из него только страницы с ценами и фамилиями. Гарри не позволил никому больше прочесть эту мерзость. На этой неделе должен состояться суд, ну а к ним в школу пришлют нового психолога, после того, как сформируют новый комитет здравоохранения путём открытого голосования. Честного голосования.

— Поверить не могу, что наши «приключения» в этих стенах продолжаются, — засмеялась Гермиона. — Только вот приключения давно перестали быть детскими. Хорошо, что всё закончилось…

— Я отправил тёте Симуса цветы, — улыбнулся он. — Без неё бы мы не справились.

Она поднялась с места и зашла за огромный стеллаж с книгами в поисках учебника, который потребуется к следующему уроку зельеварения. Грейнджер достала книгу и посмотрела сквозь образовавшийся проём прямо на Гарри. Он её не видел. Сняв очки, он потёр переносицу и размял руки, хрустя пальцами.

Разбитый полностью. Казалось, даже не дышал. На него невозможно смотреть без боли в сердце, настолько он опустошён. Гермиона не знала, как вылечить его раны. Не знала, с какой стороны подойти к этому. Впервые — не знала.

Гарри вздрогнул от того, что перед ним упала пачка фломастеров. Тех самых, что выиграла Пенси на викторине магловедения. Грейнджер смотрела на это округлившимися глазами. Смотрела на то, как Паркинсон села напротив ничего не понимающего друга. Смотрела на то, как она сняла с плеча сумку и сбросила её на пол, протянула ему чистый лист пергамента и спокойным будничным тоном сказала:

— Рисуй.

Гермиона замерла, чувствуя себя шпионом, подсматривающим сквозь эту щель.

— Не понял, — он чисто механически потянулся к фломастерам и раскрыл пачку.

— Теперь я буду тебя спасать, Поттер, — ухмыльнулась Пенси, обнажив ровный ряд зубов. — Достаточно с тебя. Рисуй.

Гарри поднял бровь и издевательски посмотрел на неё. Вытянул руки вперёд ладонями вниз. Тремор заметен. Сложно не увидеть это.

Паркинсон достала красный фломастер. Не обращая ни на что внимания, она вложила его в ладонь Гарри и сжала своей рукой, а потом поднесла к пергаменту.

— Рисуй.

Он растерялся. Это заметно. Сглотнув, вытер свободную руку о брюки. Всегда делал так, когда они потели. Гарри нервничал.

— Я не знаю, что рисовать, — обречённо пробормотал он.

Пенси приподняла голову, будто задумываясь над чем-то, и цокнула языком, возвращая взгляд в зелёные глаза напротив.

— Я люблю оленей…

И это звучало так двояко, что Гермиона чуть не выронила учебник. Ей срочно нужно уйти. Ей точно не стоило слушать. Не стоило смотреть. Не стоило…

Но боже. Этот эффект, который производила на Поттера Пенси, был впечатляющим. Завораживающим. Непередаваемым.

И Гарри начал рисовать. Он вывел дрожащую линию, которая тут же превратилась в извилистую, ещё секунда — и появились рога, а вскоре и тело. Паркинсон несмело убрала свою руку и смотрела на него, пока Поттер вырисовывал её «я люблю оленей».

Грейнджер листала учебник. Её щёки горели. Она ненавидела себя за то, что позволяла себе остаться и быть свидетелем этой картины. Она читала текст и совершенно не понимала смысл, потому что перед глазами мелькала лёгкая улыбка друга.

Чёрт возьми.

Паркинсон невероятна.

— Как ты понял, что это я тебя поцеловала в ту ночь? — прилетело прямо в помеченный зигзагом лоб Гарри.

Как пуля.

Навылет.

Он, не прерывая процесса, не глядя на слизеринку, точно так же без осечки ответил:

— Из всех девушек тогда только ты пользовалась красной помадой. Это я понял только глядя в зеркало.

Гермиона сделала шаг назад, вжимая голову в плечи и ругая себя за собственную глупость. Ей нужно уходить. Но голос Пенси отрезвил её, словно пощёчиной.

— Не замечала за Грейнджер, что она любит подслушивать…

Вот тогда-то она побежала, извинившись перед ними с красным лицом.

✘

Середина октября наступила так же быстро, как и первые зачётные задания первого учебного семестра.

Слизнорт ворковал над двумя котлами на преподавательском столе. В классе душно и жарко. Гермиона чувствовала, как противно чесалась вспотевшая шея, а ещё чувствовала на себе взгляд.

Она ударилась о его галечный холодный оттенок глаз прямо напротив себя. Малфой за её столом работал в паре с Забини. Помешав зелье в котле своей палочкой, он приказал ложке продолжать крутиться.

Грейнджер игнорировала его. Правда, пыталась. Но кожа шипела от его простреливающего насквозь взгляда. Она не выдержала.

— Что? — шепнув, посмотрела вперёд, не заметил ли Слизнорт.

Драко смотрел на её руку, крепко сжимающую ложку над котлом.

— Ты сейчас капнешь… — он приподнял бровь.

Гермиона нахмурилась и только сейчас поняла, что на её пальце проступила кровь и уже скатывалась к ногтю. Она резко убрала руку и сунула палец в рот. Взяв ложку в другую руку, она продолжала работу над зельем как ни в чём не бывало. Малфой хмыкнул. Она неотрывно обсасывала палец, чувствуя горечь на языке. И ничего другого не нашла, как ответить ему:

— Спасибо…

Он больной.