Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Невилл восхищенно смотрел на неё, и Грейнджер уловила в его взгляде влюблённость.

— Ты делаешь духи? — спросил он. — Я не знал, это потрясающе, Полумна!

— Правда? — переспросила она и протянула ему флакончик. — Вот, послушай их…

Долгопупс, аккуратно касаясь её пальцев, забрал духи и просто-напросто поднёс их к уху.

— Салазар… — засмеялся Блейз.

Но весь их хохот и не случившуюся обиду прервал Гарри, появившийся на пороге. Он быстро нашёл компанию, и по мере приближения, вопросительно осматривал слизеринцев, но всё же ничего не сказал. Он лишь помахал письмом в руке.

— Джинни послала письмо! — так воодушевленно произнёс он, что Грейнджер даже почувствовала сбоку от себя повышенную температуру тела Пенси, которая только росла.

Он отдал колдографию в руки Полумны, чтобы все посмотрели, и стал зачитывать письмо.

— Гарри, у нас всё хорошо, Флер помогла мне устроиться в спортивную колонку. Приступаю уже со следующей недели. Ускоренно подтягиваю свой французский…

Лавгуд отдала колдографию дальше по кругу — Невиллу. Гермиона улыбалась, пока слушала речь Гарри, но заметила на себе взгляд Долгопупса. Он быстро перевёл взгляд и ругнулся от того, что Блейз вырвал у него карточку.

— Мама с папой улетели в Румынию к Чарли, они тоже передают вам привет…

Гермиона вновь ощутила колкий взгляд. Ей стало не по себе. Блейз передал фото Пенси, и Грейнджер наклонилась к ней ближе, чтобы вместе посмотреть. И как только взгляд распознал все краски, всю суть на колдографии, её сердце сжалось.

— Посылаю с письмом для тебя колдографию. И пожалуйста, покажи её Гермионе только тогда, когда Рон напишет ей сам, — Гарри тише зачитывал последние строчки и почти шёпотом добавил: — потому что мой братец нашёл свою любовь…

Сливочное пиво кислое. Так же кисло внутри.

На карточке трое.

Джинни мило улыбалась в камеру, а рядом стоящий Рон обнимал за талию Габриэль Делакур. На его предплечье высечены чёрные буквы.

«Что-то на французском», — подумала Грейнджер и сделала глоток.

Комментарий к Глава 6. ты не сможешь ее забрать.

Фух. Избавились от этой мигеры 😄 Буду благодарна вашим мнениям. Спасибо каждому за поддержку ❤️

========== Глава 7. Не сможешь обернуться назад. ==========

— Осталось несколько сервизов, — старый гоблин склонился над пергаментом, зачеркивая свои же кудрявые буквы.

Драко прикусил сигарету и ощутил жжёную горечь фильтра на губах. Он смотрел на горбатого уродца напротив, который вообще не обращал внимания на хозяина дома. Малфой знал, что гоблину интереснее цифры. Проценты, что оставят неплохие золотые от продаж.

Мерзость.

Его голос оттолкнулся эхом от этих мёртвых стен. Здесь почти пусто. Здесь никак.

— Что-то осталось в подвале? — спросил Фисштех, отрывая взгляд от бумаг. — Понимаю, что здесь всё проверяли, но мне нужно удостовериться. Вдруг вы умолчали о тайных комнатах в этом поместье.

Драко выдохнул яд из лёгких прямо в недоразумение напротив.

— Хотите проверить подвал? — он растянул губы в улыбке, выжигая напалмом чёрные глаза гоблина. — Дом в вашем распоряжении.

Он игрался с ним. Просто назло. Просто хотел вывести из себя этого ушлого работника банка.

Малфой перестал считать, сколько денег отдал за «прошлое». За грехи, которые совершила его семья. Его отец…

Драко смотрел вперёд, на огромный портрет в золотой раме, стоящий у стены. Люциус, крепко сжимая трость, кивнул ему. Дёрнулся глаз, и дёрнулось где-то внутри. Малфой думал, что это рвотный позыв, и погасил его очередной порцией едкого дыма, заполняя им все внутренности. Он чувствовал, как дым полз по глотке, обжигая слизистую. Вот бы сдохнуть от вишнёвого яда.

— А я проверю! — ответил гоблин, явно выдавая свою растерянность. Или страх. Драко не знал, могли ли эти мелкие ублюдки бояться. Да и ему откровенно похуй на это. — Оставайтесь здесь! И хочу предупредить, что в Гринготтсе знают, что я нахожусь у вас…

Салазар…

Драко закатил глаза на эту недоугрозу. Он привык к ним. Привык, что при взгляде на него ничего хорошего не ждали. Он наблюдал, как Фисштех развернулся и неуклюже отдалился к лестницам, но остановился у портрета. Запрокинув голову, он поглядел оценивающе и вдруг спросил:

— Это работа Пуджинса? — и отогнул край портьеры, скрывающей картину, ища подпись. — Точно он! Великолепный художник… — он сделал заметку в папке и, развернувшись к Малфою, добавил: — Думаю, её тоже можно продать на аукционе…

Драко готов был отдать её даром. Готов лично вручить тому, кто согласится принять портрет отца. Просто посмотреть на этого безумца, который пожелал бы иметь в своём доме символ боли и смерти.

Он бросил окурок прямо в камин и потянулся за следующей сигаретой, слушая, как гоблин спускался вниз. Драко прикинул в уме — сколько понадобится времени Фисштеху, чтобы понять, насколько это было плохой идеей.

Там не было ничего, кроме пепла, засохшей крови и намагниченного запаха от бесконечных убивающих. Быть может, и крики можно было услышать. Фантомные воспоминания всего уродства, что там происходило.