Два лета

Вытянув руку, я хлопаю по кнопке, и болтовня прекращается. Несмотря на то что кондиционер старательно гонит холодный воздух, сегодняшний зной уже просачивается в дом. Обычно жара в конце июля — и само слово «зной» — пробуждает во мне какое-то радостное волнение. Чем жарче, тем острее ощущается лето. Мое время года. Обычно я радостно вскакиваю, влезаю в шлепки и выбегаю на солнце. Сегодня же мне не хочется никуда выходить. Сидя на кровати, я почесываю гигантский комариный укус на локте. Хотела бы, как краб, забраться в панцирь и трусливо закопаться в песок.

Раздается стук в дверь, и мама заглядывает ко мне в комнату, я даже не успеваю сказать: «Войдите». Такая уж у мамы привычка.

— Как ты, дружочек? — мягко интересуется она. — Поспать удалось? Я услышала твой будильник.

Совершенно ясно, что сама мама не спала совсем: ее лицо бледное и осунувшееся, под глазами темные круги. Она все еще одета во вчерашнее черное платье, босая, в руке кружка «Хадсонвиллский колледж» с кофе.

Когда мы вернулись из «Оролоджио», я сразу побрела в свою комнату, а мама пошла на кухню варить кофе. Я и не предполагала, что она даже ложиться не будет. Однозначно, мы обе переволновались.

— Я спала, — отвечаю я и чуть содрогаюсь при воспоминании о ночном кошмаре.

— Ты, наверное, очень устала, — говорит мама, шире открывая дверь.

Ро, конечно, рядом с мамой: стоит, насторожившись, возле ее ноги, хвост трубой. Нахмурившись, я с обидой отмечаю, что маму он любит больше, чем меня. Обида есть и на маму. До сих пор. Однако, к моему удивлению, Ро, мягко ступая, входит в комнату и запрыгивает ко мне на кровать. Устроившись у меня под боком, он сворачивается клубочком и начинает мурлыкать. Удивленная, я молча смотрю на его рыжий мех. Неужели сверхъестественное кошачье чутье подсказало ему, что сегодня ко мне лучше отнестись с добротой?

— Смотри-ка, — со смехом говорит мама, подойдя поближе.

Она ставит кружку с кофе на пол и садится на кровать так, что Ро оказывается между нами. В ее глазах сочувствие, и я застываю. Надеюсь, она не рассчитывает на откровенный разговор. В душе у меня сейчас все перепуталось и смешалось, она полна обид и сомнений. Но мама не поднимает тему, которая нависла над нами, как тень.

— Ну как ты, пойдешь на занятия?

Точно. У меня через час занятия по фотографии. Потому-то я накануне и поставила будильник на автомате перед тем, как забраться с заплаканными глазами в постель.

Мой взгляд падает на пол, там лежит полураскрытый рюкзак, из которого выглядывает камера Nikon. Я вдруг понимаю, насколько мне нравится заниматься фотографией: обрезать в фотошопе, проявлять пленку в темной комнате, изучать историю фотосъемки — все это приносит мне радость. Я чувствую приятный трепет, вспомнив слова тети Лидии о том, что я ее лучший студент. От этого хочется прикладывать на занятиях еще больше усилий.

Тем не менее я даже представить не могу, как появлюсь в студенческом городке. Как помашу Максу, будто ему не пришлось стать свидетелем драмы в «Оролоджио». Как сяду рядом с Рен, которой я еще не готова рассказать что-то настолько важное. Как увижу пустой стол Хью, одновременно мечтая и не желая, чтобы он был в классе, а не с родителями в Ди-Си. И конечно, как встречусь с тетей, которая первой расколола скорлупку папиной тайны и добралась до правды.

— Нет, — хрипло отвечаю я. — Думаю, мне надо денек отдохнуть.

Я жду, что сейчас мама начнет поучать меня о том, как важна ответственность. Мне разрешается пропускать школу, если только я по-настоящему заболела. Но мама понимающе кивает.

— Я и сама подумываю отменить дневные занятия, — говорит она, зевая. — Ну, чтобы поспать. — Она гладит Ро по голове и смотрит на меня, чуть улыбаясь. — Или ты хочешь чем-нибудь заняться? Может, кино посмотрим?

Я отрицательно качаю головой. Неужели мама считает, что все будет как прежде? Как нам жить дальше теперь, когда я обо всем узнала? Меня вдруг охватывает возбуждение, как будто зуд от комариного укуса распространяется по всему телу. Мне хочется соскочить с кровати и рвануть отсюда. Скрыться. Впрочем, куда я отправлюсь? В Нью-Йорк-Сити, где можно затеряться среди безымянной толпы? А, знаю. Я могла бы поехать во Францию. У меня вырывается короткий, немного нервный смешок. Мама хмурится. Прежде чем ей удается узнать, что вызвало мой беспричинный смех, на захламленном столе начинает звонить мобильный.

— Кто бы это мог быть, — ворчу я, торопливо вставая с кровати. Одно короткое мгновение я позволяю себе помечтать о том, что это Хью. Но если вернуться в реальность, то это, скорее всего, тетя Лидия звонит узнать, как я.

Я беру телефон со стола, и от увиденного на экране у меня перехватывает дыхание. «НЕИЗВЕСТНЫЙ». Точь-в-точь как в аэропорту несколько недель назад. Я сразу понимаю, что опять звонит папа. И я опять отвечаю.

Раздается треск, звук соединения линий через океаны.

— Алло? — говорю я, крепко прижимая сотовый к уху.

Мама и Ро наблюдают за мной с кровати.

— Саммер? — говорит папа, его голос хриплый и прерывистый, будто он тоже ночь не спал. — Хорошо, что я тебя застал.