Два мира и любовь

Веселья нет – спасибо за печаль,
Согретую Твоим пасхальным солнцем,
За тишину и слезы невзначай,
За это невеликое оконце.

Спасибо, что печаль разделена
Неразделимой светлою любовью,
Что истлевает снега пелена,
Не наполняя сердце новой болью.

1973, Урал

Судьба

Как пепел Храма, яростным дыханьем
Судьба моя развеяна по ветру,
Где скифские снега и пух вороний
Мне стелят ложе с камнем в изголовье,
И надпись стертая на камне этом
Поведать ни о чем уже не может.

1972, Потьма

Скрипичный концерт

В крыльях мятущихся цепкого звона

Слёзы восторга щемятся наружу,

И нестерпимая боль Мендельсона

В небе полощет пленённую душу.

Последний лагерь – 36-я зона Пермской области

На Святой Земле

Синай

Нагие первобытные просторы
Эфирной дымкой дышат налегке,
И дивные сиреневые горы
На корточках застыли вдалеке.

Вершину роковую различаю,
Что думу вековечную хранит.
Судьба моя впечатана скрижалью
В ее несокрушимости гранит.

Каким узлом Синай меня отметил
И как настигнуть смог через века?
Царит над этой танковою степью
Его непостижимая рука.

Пустыня затаившаяся внемлет.
Вселенной от величья тяжело.
И облако таинственно, как древле,
Легло на это грозное чело…

А море – ослепительной лазури,
Цепочка пальм и белозубье волн,
И не хватает только знойных гурий,
Чтобы дополнить этот сладкий сон.

И к солнцу из обветренных ущелий,
Где гравий и струенье чистых вод,
Цветы и пальмы, зелень, птичьи трели, —
Густой и дикий аромат плывёт.

Здесь дней творенья дремлющие силы
И в небо погрузившийся простор.
Здесь каменные отчие могилы —
Котомками на древних спинах гор.

А-Тур, 1978

Праздник Пасхи

Над Сионом весенним, над буйством полей
Воздух розовым маслом струится.
В эту пору свободы – не бывает светлей —
Мир дыханьем умеет молиться.

1982, Тель-Авив

Зрелость

Бездне весенней недолго синеть
В сердце твоем, человече.
Лета звенящая, плавкая медь
Взвалена будет на плечи.

С ношей срастешься ты, словно верблюд.
Как бесконечны пустыни!
Медью терпенья одет и обут,
Грузно шагаешь отныне.

1982, Тель Авив

Сердцевина

Как прозрачно это тело,
Как телесен слог.
Что Он сделал, что Он сделал,
Неизбывный Б-г?

Далеко, в песках Синая
Вечность обронил.
Все горит и не сгорает
Куст, Израиль, Мир.

Стать хочу неопалимым
Языком огня.
Чтобы вздох Ерусалима
Окрылял меня.

Чтоб над ним расправить перья
Огненным щитом,
Защищая от безверья
Лучезарный дом.

1983, Тель-Авив

С того света

Кто мы, что мы?
Лыком шиты,
Дублены и солоны,
Из кандальной, безъязыкой,
Озверевшей стороны.

Кто мы, что мы? Дети Данте:
Знанья чёрного печать
Никаким письмом таланта
Невозможно завещать.

1984, Тель-Авив

«В странном мире мы живём…»